Елена Муравьева - ЖИЗНЬ в стиле С

Я не поленился, справился о ценах. Миша переплатил вдвое. Ладно денег у Руководителя достаточно. Но неужели извозчики, люди зависимые от полиции, не донесут, что некто, не имеющий малейшего представления об извозчичьем деле платит немереные деньжищи за клячу и рыдван, и собирается работать в городе, в котором совершенно не ориентируется?

Кстати, извозчики сдают специальный экзамен на знание города и тогда получают номера и разрешение. Мише и второму боевику — возчику, Алексею, документы купили. В дальнейшем это привело к множеству проблем. Пассажиры, недовольные тем, что их доставили не куда следует, писали жалобы, ругались, отказывались платить, затевали драки.

Но и это еще не все. Жить ребятам приходится на постоялом дворе. Грязь, смрад, пьянство, мат. Через неделю Миша — натура тонкая — перебрался на частную квартиру и нанял босяка смотреть за лошадью. Алексей, остался с народом, но знакомств ни с кем не свел, даже кушать ходит в дальний трактир.

У нас — лотошников тоже чудеса в решете. Я продаю сигареты. Мой напарник, Василий, сладости. К немалому удивлению нам никто не мешает. Прочие торговцы — просто сущие ангелы — охотно потеснились на доходной центральной улице. позабыв о конкуренции. Пристав тоже — душка — не тревожит нас ежедневными поборами. Так же как и местная шпана.

Наш Руководитель — мужчина видный, элегантный — изображает барина- англичанина. С единственной в группе женщиной, немолодой, вечно печальной Марией, он снимает квартиру у хозяйки в хорошем доме. Мария редко улыбается, большей частью молчит и, судя по выражению глаз, постоянно думает о скорой мученической кончине. И при этом рассказывает хозяйке и соседям, что живет на содержании, а прежде была певицей в варьете!

Так идет подготовка к покушению. Группа наблюдает за О-вым. Я наблюдал за группой.

Мария — химик. Ее задача — приготовить бомбы. Принимает участие во втором покушении. Предыдущее, для ее коллеги, и, кажется, любовника, закончилось трагически. Потому мысли о смерти Марту не оставляют. Она — фанатичка и немного не в себе. Впрочем, в группе все со странностями. Василию семнадцать лет. Он кашляет кровью и, по мнению врачей, протянет максимум год. У парня идея-фикс: не мучиться, а умереть геройски мгновенной смертью. Милый приятный двадцатилетний юноша Миша дико необразован, до неприличия наивен и может часами рассказывать, как гордо и уверенно будет держаться на суде, как пойдет на казнь, как посмотрит в глаза палачу. Его мечта — быть повешенным. Алексей — хитрован, себе на уме, правдами и неправдами выманивает из Руководителя деньги. При явно развитой житейской хватке, он крайне нервозен, даже экзальтирован — плачет над книгами и в кинематографе. Вот Руководитель — это, скажу вам тип! Во-первых: барин до мозга костей. Костюм, жесты, повадки — все отменного качества, все с претензией. Во-вторых: особая манера поведения, подавляющая собеседника и возвышающая одновременно.

Два раза в неделю каждый участник группы встречается с Руководителем, докладывает о результатах наблюдения. И каждая встреча — событие. Каждая — потрясение. Даже я, невзирая на хронический скепсис и полную аполитичность, чувствую неудержимые позывы к борьбе. Поэтому подозрения мои относительно внушения крепнут день ото дня. Жаль, нет возможности проконсультироваться у специалистов. Возможно, они бы объяснили восторженное отношение к смерти, замыкание жизненных интересов, механистичное суждение сознания какой-либо иной причиной. Мне же видится одно: подавленная воля; предрасположенность к подчинению. Все разговоры в группе только о терроре и смерти.

— Вот победит наше святое дело, — мечтает Мария, — народ получит свободу, вздохнет с облегчением.

— Как народ получит свободу? — спрашиваю я с наивными интонациями.

— Получит… — не вдаваясь в тонкости, обещает барышня.

Процесс обретения свободы она представляет как раздачу подарков. Добрый революционный Дед Мороз обойдет каждого сирого и убогого и каждому вручит порцию свободы.

— Что такое для тебя свобода? — не унимаюсь я.

— Свобода — это праздник справедливости и равенства.

От патетики меня тошнит. Я замолкаю и ловлю на себе подозрительные взгляды Руководителя. Моя независимость, на фоне покорности других боевиков, раздражает и настораживает его.

Иногда я устраиваю бунт — угрожаю взять пистолет и по собственному усмотрению найти жертву. Меня ругают, призывают к партийной дисциплине, стыдят за анархические взгляды. Не понятно, почему индивидуальный террор вреден партии. Не понятно, почему централизованный террор носит исключительно выборочный характер. Нами получен приказ, убить О-ва. Другие кандидатуры исключены. Строго и категорично.