Елена Муравьева - ЖИЗНЬ в стиле С

Когда разочарованные мальчишки ушли домой, Надин вернулась к мужу. Новости потрясли и его.

— Четыре мужика, — протянул Матвеев, — это не хуры-мухры. Это не каждой по плечу. Покажи-ка мне эту барышню.

«Смотрины» удалось устроить буквально на следующий день.

— Очень аппетитная штучка. Здорово заводит, — первое, что сказал Матвеев, глядя на актерские метаморфозы Ирины-Инессы.

— Да? — фыркнула Надин. Они сидели в коляске на углу Садовой и Окружной, наблюдали. Слова мужа кольнули неожиданной обидной ревностью.

— Да, такая соблазнит любого, — добавил Матвеев, разглядывая, как барышня, около дома Храпина усаживается в экипаж запряженный белым жеребцом.

— Немедленно перестань пялиться на эту блядь! — прошипела Надин сердито.

— А то что? — поинтересовался супруг.

— Убью!

— И, пожалуйста, ради такой крали жизни не жалко.

— Паша, — вдруг серьезно спросила Надин, — почему ты так сказал? Не жалко жизни! Почему?

— Не знаю, — задумался Матвеев. — Брякнул первое, что на ум взбрело.

— Если я не ошибаюсь, ради этой девочки мужчины и идут на смерть.

— Есть в ней что-то трогательное и одновременно порочное. Она обольстительница и ребенок в одном лице. Такую хочется защитить, согреть, накормить и, извини, вые… во все дырки.

— Разве другие женщины вызывают у мужчин иные эмоции?

— Конечно. Рядом с тобой я бросаю вызов всему свету. С Ларисой ощущал уверенность бытия. Одну свою пассию мне хотелось учить. С другой я был всевластным царьком. Люди разные и вызывают к себе разное отношение.

Брюнеточка разряженная в пух и прах зашла в кондитерскую Пушкаря.

— Шикарная штучка, — восхитился Павел. Ему понравилось злить жену.

— А если серьезно!

— Серьезно так серьезно. У этой просто на лбу написано: я — женщина доступная, но дорогая. Не каждому по карману и сама выбираю, кто мне будет платить. Отхватить такую кралю значит поставить себе наивысшую оценку.

Одетая в простецкое, очень декольтированное ситцевое платье брюнеточка прогуливалась по набережной с чиновником Лаубе.

Павел в полголоса ругнулся.

— Сейчас она похожа на тебя.

— То есть? — изумилась Надин.

— Мне добавить нечего, — буркнул Матвеев.

— Ты боишься, что я обижусь?

— Нет, боюсь, узнаешь, какую имеешь надо мной власть.

Надин нежно погладила щеку мужа.

— Дурачок.

Павел, опустив голову, признался:

— Есть женщины — королевы. Они подчиняют мужчин, лишают воли и ума. Стоит прикоснуться к такой и становишься рабом. Живешь ради нее, дышишь, работаешь и с ужасом думаешь, что будет, когда она исчезнет. Зачем тогда жить? Зачем дышать и работать? Не зачем! Мне незачем жить, если ты меня бросишь.

— А если не брошу? — Надин старалась не смотреть на мужа. Она чувствовала, каким трудом дается ему признание.

— Возможно, когда-нибудь я привыкну, что меня выбрала королева. Пока же — отчаянно боюсь разочаровать тебя и с ума схожу от счастья.

— И ты полагаешь, наша барышня — королева? В чем это выражается?

Матвеев рассмеялся:

— Это не выражается, это чувствуется.

— Благодарю, Павел Павлович, за наблюдательность. Мне было необходимо проверить свои впечатления. По поводу остального, схожу одно. Я благословляю тот день, когда соблазнила тебя. С него началась моя новая жизнь.

— Что-то у меня в последнее время с памятью плохо, — пожаловался Павел, — Соблазняла — это как?

— Ах, ты, негодный развратник, — Надин закинула ногу на колено мужа и, прикрывая безобразие, расправила подол платья. Матвеев одной рукой дернул рычаг, поднимая кожаный верх экипажа; другой привлек к себе жену. Путаясь в оборках нижней юбки, погладил нежное бедро.

— Вам пора, сударь, — обрывая горячий поцелуй, выдохнула Надин. — Вас ждут на заводе.

— К черту завод, — взъерошенный взбудораженный Матвеев желал продолжения. — Давай завалимся в номера и предадимся грязному разврату.

— Часа нам хватит? — тот час согласилась Надин. И сама решила, — хватит.

— В гостиницу, — приказал Павел извозчику.

Ударили звонким цокотом по мостовой копыта, зашуршали резиновые ободья колес. Коляска понеслась.

Через три часа из глубин другого экипажа, в другом — собранном и сосредоточенном настроении, Надин наблюдала, как кружковцы после занятий расходятся по домам. Чтобы осуществить следующий этап операции следовало определиться с ключевой фигурой.

Выбор был невелик. Федор Прядов? Дерганная походка, понурая спина, растерянная физиономия, подобострастное восхищение, с которым юноша взирал на свою богиню Инессу-Ирину делали кандидатуру малопригодной для разработки. Не подходила для тактических нужд и сама красавица-брюнетка. Сложный график отношений с четырьмя мужчинами не способствовал свободе маневра. После недолгих размышлений Надин остановила свой выбор на кандидатуре одного из руководителей кружка — Георгии Лаврентьевиче Семенове. В отличие от второго «гуру» — не молодого и нервозного Всеволода Аполлоновича Скрижальского — он производил впечатление человека, с которым не сложно завязать знакомство.