Я вложил в свои слова всю свою ненависть к далёкому и неприступному высшему свету, сжигавшую меня.
— Любопытно, а что бы изменилось, будь у вас состояние? — поинтересовался он.
— Я бы давал великолепные балы, вокруг меня крутились бы прихвостни, готовые на любые унижения ради моих подачек, моего внимания искали бы самые блистательные дамы… — мечты унесли меня.
— Да, мой друг, ваше состояние растаяло бы как снег весною, — Лермонтов едва сдерживал смех.
— Что значит ваш тон? — возмущённо спросил я.
— Всего лишь то, что если человек болван, ему не поможет даже египетский артефакт…
— Вы оскорбляете меня! — я ожидал от него любой наглости.
— Можете вызвать меня на дуэль, — мой собеседник откровенно рассмеялся, — вы прекрасно понимаете, что именно я хочу вам втолковать. Египетский предмет опасен…
— Опасен? — я усмехнулся. — Благодаря этому предмету меня принимаю в тех обществах, двери в которые были для меня закрыты… Обладатели титулов и чинов беседуют со мною на равных…
— Поразительно! Вы желаете походить на тех, кого столь пылко ненавидите! — изумился Лермонтов.
Я невольно опустил взор, чувствуя, что краснею. Его слова попали прямо в цель.
— Графиня Н наградила меня своим вниманием, — произнёс я, — дама, за образом которой мог наблюдать лишь со стороны…
— Вы вправду влюблены или желаете потешить своё самолюбие, добившись благосклонности ранее недосягаемой знатной дамы? — спросил Лермонтов.
Опять он оказался прав. Я мысленно чертыхнулся. Ведь я и сам не задумывался об истинности пылкого влечения к графине. А вдруг я, вправду, влюблён?
— Вы не влюблены! — ответил Лермонтов в ответ на мои мысли.
— Откуда вы знаете? — спросил я.
— Однажды я тоже был так "влюблён", — пояснил он печально. — Простите, но мне надоело исповедовать вас… Неужто вам не понятно, что никто не знает ни о силе египетского предмета? Меня волнует не ваша жизнь, а именно последствия…
Мне вспомнился вчерашний вечер. Тогда я, пожалуй, впервые узнал, что значит настоящий леденящий страх. Возможно, в глубине души я был благодарен Лермонтову за то, что он разбил проклятое зеркало.
— Какую чертовщину прячет эта вещь!? — воскликнул я.
— Почему вдруг сразу "чертовщину"? — задумался Лермонтов. — Увы, мы слишком мало знаем о тех древних временах. — А откуда у вас этот предмет? — вдруг спросил он, пристально глядя мне в глаза.
— Не столь важно… — пробормотал я.
— Неужто? — ирония сменилась суровостью. — Вам отдала его умирающая барышня, компаньонка графини, в которую вы столь страстно влюблены.
— Откуда вам известно? — я не стал оправдываться. — Кто вам сказал?
— Ее жених, — ответил Лермонтов.
— Он видел меня? Но в округе не было ни души… Только черный пес… Ничего не понимаю…
Мысли беспомощно метались.
— Вам нужно многое понять, — бесстрастно произнес Лермонтов.
— Почему она выбрала меня, раз я такой никчемный?! — в отчаяние воскликнул я.
— Простите, но я не сану вас утешать, — ответил он сурово, — эта загадка лишь вам под силу… Могу сказать одно, предмет оказался у вас явно не для хвастовства перед скучающим высшим светом.
Лермонтов оставил меня наедине с размышлениями. А ведь этот неприятный человек снова прав, я ни разу не задумывался о своем предназначении, которое указала мне умирающая. Я пристально вглядывался в артефакт, с обратной стороны я увидел египетские письмена и… О, чудо! Я понял, что могу прочесть их…
Задумавшись, я забрел в один из городских трактиров. Сам не знаю, зачем, ведь я не люблю ни трактиров, ни игорных домов, порочные соблазны столицы мне не интересны. За стол напротив меня уселся странный человек, хорошо одетый, с необычными чертами лица. Он пристально смотрел на меня, мне почудилось, будто в его черных глазах мелькнул синий холодный огонь подобный камню на пекторали.
— Кто вы? — спросил я.
— Неужто ты сам не можешь догадаться, — ответил он на незнакомом мне языке, но я сумел понять его речь.
На лице незнакомца мелькнула улыбка. Человеческий облик исчез, передо мною сидело существо с черной собачьей головой.
— Приветствую тебя, мой господин, — непроизвольно произнес я на том языке.
Мой собеседник, рассмеявшись, исчез. Кто это был? Сам Анубис, хранитель врат загробного мира! Я выбежал на улицу. Я не помнил, как оказался на университетской набережной, Сфинксы безмолвно взирали на меня. Но теперь их лица не казались мне зловещими. Я почувствовал небывалое спокойствие, будто оказался под неведомой защитой.
Читать дальше