Елена Руденко: Взгляд Сфинкса [СИ]

— Александрин, похоже, ваше живое воображение уже нарисовало мой роман с мистической барышней, — иронично заметил он, — почему вы вообразили именно любовь? Возможно, она бы возненавидела меня и убила… Говорят, она может убивать взглядом…

Я вздрогнула.

— Речь не о ней… о том, что… вы всегда окружены хорошенькими поклонницами…

— Понимаю, — Мишель не дал мне договорить, — меня тоже одолевают волнения, что вам быстро наскучит мое скромное общество, и вы отдадите предпочтение более искусному собеседнику. Вас занимают люди, с которыми я не в силах соперничать…

Румянец залил мое лицо, я почувствовала духоту. А ведь мы с Мишелем могли бы быть вместе, мои дети любят играть с ним… Я спешно прогнала глупые фантазии… Наш роман не вечен, не стоит тешить себя напрасными надеждами…

— Вернемся к судьбе графини! — воскликнула я, в мыслях кляня себя, что поддалась глупым чувствам, которые не сумела скрыть. — Возможно ли ее спасти?

— Увы, если кто-то задумал убийство, его не остановить… как и не смыть печать смерти, — печально произнес он.

Я с трудом сдерживала слезы.

— Вы полагаете, что цель убийцы — графиня, а Нина могла догадаться о его планах, за что поплатилась жизнью? — спросила я.

— Эта версия кажется мне более убедительной, чем отвергнутый поклонник… Мне бы хотелось поговорить с женихом Нины, возможно, он согласиться рассказать нам о своей невесте… Я немного знаком с ним… Он человек задумчивый и мрачный, но если разговориться, то занятнее собеседника в Петербурге не сыскать… В чем-то мы с ним схожи…

— Но кто может желать смерти графини? — недоумевала я. — Насколько мне известно, она не нажила себе врагов…

— Позвольте узнать, — Мишель запнулся, — не выделяла ли графиня одного юношу среди многих, которому оказывала покровительства?

Вопрос вызвал у меня неловкость, в ином случае я бы возмутилась, но теперь…

— Да, она однажды делилась со мною, — ответила я, сдерживая вздох.

— А супруг…

— Нет, — прервала я сурово, — графа давно не занимают дела жены…

Я вновь обнажила свои чувства. Мишель смолчал, сделав вид, что не заметил моего волнения.

— Попытайтесь вспомнить все, что вам говорила графиня, — попросил Мишель, — как вы понимаете, мне будет весьма неловко задавать ей подобные вопросы…

— Но почему Нина не предупредила графиню? — недоумевала я.

— Иногда человек не догадывается, что проведал чужую тайну, — ответил мой демон, — и меня очень занимает время и место убийства… Почему Нина оказалась пред взором Сфинкса на рассвете?

— Пред взором Сфинкса… — зачарованно прошептала я.

— Каменные статуи стали единственными свидетелями преступления, если бы Сфинкс мог рассказать нам…

И вот я вошёл в тёмную залу, с завешенными бархатом стенами. Вокруг царил непривычный для меня запах благовоний. Господа, облачённые в чёрные фраки, и дамы в тёмных платьях переговаривались шёпотом. Когда лакей объявил о моём визите, общество весьма оживилось. Я чувствовал себя победителем.

— А вот и счастливый хранитель артефакта собственной персоной! — воскликнул один из гостей.

Потом мне назвали его имя. Лермонтов, слухи о его жестоких остротах докатились и до меня, весьма далекого от светских сплетен. Если существует демон во плоти, который вырвался из Ада и нынче разгуливает по Петербургу, это и есть господин Лермонтов. Его мундир заметно выделялся среди штатских костюмов остальных гостей.

Я чувствовал его тяжелый взгляд, мне казалось, что вот-вот и Лермонтов начнет высмеивать меня. К моему удивлению, насмешник оказался серьёзен и проявил неподдельный интерес к египетской вещице.

К делу приступила прославленный медиум. Я чувствовал, как волнение пробирает меня насквозь, мне стоило больших трудов сдерживать учащённое дыхание. Я положил руку на сердце, пытаясь унять участившийся стук… Сердце, оно хранит все наши чувства и мысли, толкнувшие на злые дела. Сердце кладут на чашу Весов Истины, на другую чашу весов кладут Перо Истины. Таков загробный суд. Если сердце окажется тяжелее Пера Истины, грешника ждет наказание… А человек, чьи дела добры, получит вечное блаженство… Я с трудом прервал череду странных мыслей, о чем это я? Неужто опять Египет? Удивительно, но внезапные знания не пугали меня.

Медиум села за стол, положив перед собой фрагмент пекторали. Несколько мгновений она осторожно водила пальцами по тёмному камню, затем жестом велела своему помощнику одернуть бархатную гардину, скрывавшую стену напротив. За гардиной оказалось огромное зеркало. Другой помощник не спеша зажёг свечи на столе.