Лев Портной - Акведук на миллион

«А заодно скрыли проделки фельдмаршала Каменского!» — подумал я.

— Нам известно, — продолжил государь, — что графиня де ла Тровайола обладает незаурядным талантом, питает страсть к наукам, химическим и физическим опытам. Мы назначим ей жалованье и предоставим ей возможность практиковать свои занятия в Московском университете. Иван Петрович Тургенев позаботится о ней. — Александр Павлович перевел заискивающий взгляд на графа Воронцова, словно искал у того поддержки, и добавил: — Ее деятельность станет достойным продолжением дела княгини Дашковой.

«Дашковой?! — воскликнул я про себя. — Остается поблагодарить, что не в Новгородскую губернию ссылаете!»

Я оглянулся на Семена Романовича — тот улыбался, но как-то кривовато, видимо, ссылка на родную сестру графа покоробила. Однако он одними глазами подал мне знак смирения.

Император продолжал речь:

— Также мы проявили милость и снисхождение к ее брату графу де ла Тровайола. Ему выдали паспорт и позволили покинуть Россию, хотя он в полной мере заслуживал отправки туда, куда графиня де ла Тровайола попала по недоразумению.

«А ей, значит, в выдаче паспорта отказали! Не желаем-с, чтобы графиня, ненароком попавшая во внутриполитическую заварушку, свободно выехала в Европу!»

— В былые времена, — голос его величества странно дрогнул, словно государь хотел придать ему большой торжественности, но по неопытности сфальшивил, — вам непременно пожаловали бы поместье. Но мы не хотим увеличивать рабское положение крестьян и потому в качестве награды жалуем денежную сумму — пять тысяч рублей.

Александр Павлович кивком показал, что его речь окончена и мне позволительно отвечать.

— Благодарю, ваше величество, за награды. — Я постарался подобрать проникновенные слова и вложить в них побольше верноподданческого благоговения. — С трепетом принимаю я орден и заверяю, что и впредь готов служить России и вам, не щадя сил и жизни. Что же касается денежного вознаграждения, то я недостатка в средствах не испытываю, позвольте от него отказаться на благо казны и государства.

Я полагал, что иного ответа государь и не ожидал, а он перевел несколько озадаченный взгляд на Новосильцева. И я понял, что, должно быть, оказался одним из немногих, кто отверг денежное вознаграждение.

Николай Николаевич подал императору наградную подушечку. Государь взял ленту ордена Святой Анны, продетую через ушко золотой медали, повесил ее мне на шею, прикоснулся ладонью к ордену Святой Анны, пожалованному мне годом ранее, и отступил. Я поднял на ладони медаль. На аверсе был изображен профиль Александра Павловича и сделана надпись «Б. М. АЛЕКСАНДРЪ I. ИМПЕРАТОРЪ И САМОДЕРЖЕЦЪ ВСЕРОСС». На реверсе внутри орнамента слова «ЗА ВЕРНОСТЬ И УСЕРДИЕ».

Что ж, награду я действительно заслужил.

И еще одна заминка возникла, когда государь поинтересовался моим настроением по поводу рода дальнейших занятий.

— Я бы желал, ваше величество, — ответил я, — некоторое время провести в деревне. Необходимо привести в порядок дела в имении.

Тут уж Семен Романович выгнул брови от удивления, ведь по пути во дворец он так расписал достоинства дипломатической карьеры, что я согласился воспользоваться его советом и протекцией.

Александр Павлович вдруг отбросил официальный тон и промолвил:

— Думаю, дела в вашем имении обстоят превосходно. В противном случае вы не стали бы отказываться от предложенной суммы.

Графиня де ла Тровайола поджидала нас в карете возле дворца. Обязанности кучера исполнял мосье Каню. Когда Алессандрина перебралась в экипаж графа Воронцова, мы отправились на Садовую улицу, где находился Капитул российских орденов. Я намеревался немедленно покончить с канцелярской волокитой в связи с новой наградой.

— Андрей получил золотую медаль, — сообщил граф Воронцов Алессандрине. — А вам предложено заняться наукой в Московском университете.

Я почувствовал неловкость, поскольку имел приятные хлопоты, а графиня еще не знала о воле императора в отношении нее. Да и для Семена Романовича поездка во дворец, некогда принадлежавший их роду, наверняка удовольствия не доставляла.

По дороге он с доброй иронией рассказывал о своем предке Михаиле Илларионовиче Воронцове, служившем канцлером, но, несмотря на высокое положение, имевшем странное пристрастие к торговым операциям. Все его негоции заканчивались столь плачевным образом, что никаких щедрот императрицы Екатерины не хватало на покрытие убытков. В конце концов и дворец на Садовой ушел за долги. Уже император Павел отдал его Мальтийскому ордену, заодно там же разместив и Капитул российских орденов.