Александр Арсаньев - Иерусалимский ковчег

В прихожей меня дожидался Сваруп, который уже немного стал говорить по-русски. Он, выполняя поручение Миры, спросил, не нужно ли мне чего с собою в дорогу. Я отказался от его услуг и вышел на улицу, где собирался распорядиться, относительно лошадей.

Федор Ильич Прокофьев проживал на Гороховой улице, в квартале, принадлежащем к Адмиралтейской части города. Я отправился к нему в собственном экипаже, который мне, наконец-то, доставили из мастерской. И только сейчас я заметил, насколько он скромнее кареты Заречного. Впрочем, я не особенно обращал внимание на подобные мелочи.

В доме Федора Ильича меня приняли довольно радушно. Я прошел через анфиладу комнат и присоединился к кружку, обсуждающему премьеру в Каменном театре. Иногда я вставлял в разговор скупые фразы, а все больше смотрел по сторонам в надежде узнать по приметам Лидию Львовну. Очень мне было любопытно, что за ангел на своих белоснежных крылышках унес в преисподнюю нашу орденскую переписку! Что за особа посягнула на интересы масонской ложи?!

— Графиня Полянская! — возвестил лакей у главного входа в бальный зал. За своей спиной я услышал шепот:

— Как хороша!

Я обернулся. В зал вошла молодая женщина необыкновенной красоты в темно-синем роброне из тяжелого шелка со шлейфом. Пальцы ее были унизаны перстнями, на шее сверкало брильянтовое колье. Белокурые локоны были убраны в высокую прическу и украшены синей токой с брильянтовыми же булавками.

Нежные ручки свои она скрывала под датскими перчатками, доходящими до локтя.

Мы встретились с ней глазами, но взгляда она не отвела. И в этот момент я понял, что имею дело с натурой сильной и властной.

На минуту она замедлила свой шаг, а затем самоуверенно и грациозно прошествовала через залу, сжимая в руках украшенный драгоценными каменьями веер. Лидия Львовна то складывала, то раскрывала его, и он искрился всеми цветами радуги.

Навстречу к ней с подобострастною улыбочкой спешил хо— зяин дома.

Я оторвался, наконец, от созерцания графини и спросил у известного мне корнета:

— Что это за чудо?

— Как, вы не знакомы?! — поразился тот. — Да эта очаровательница в нынешнем сезоне в свете фурор произвела.

— В самом деле? — осведомился я с искренней заинтересованностью.

— Еще бы! — воскликнул корнет. — Ей каждый второй в альбом любовные стихи записывает, оды и сонеты посвящают, кому не лень. Николай Калинин, выпускник кадетского корпуса, говорят, — он склонился мне к самому уху, — стрелялся из-за нее.

— Не может быть! — воскликнул я, притворяясь изумленным. Впрочем, я эту женщину с первого взгляда определил, достойный противник!

— Еще как может! — возразил корнет. — В родимом доме, — продолжил он, — отвергла всех женихов, и отец, представьте, ей во всем потакает! Такая вот, брат, история, — развел руками приятель. — В столице она у тетки гостит, — добавил он.

— И что, так неприступна? — осведомился я.

Корнет улыбнулся и снова склонился над моими кудрями a la Titus.

— Да ходят слухи, что не совсем, — проговорился он.

— Что вы говорите? — изумился я, надеясь услышать что-нибудь об убийце. Однако собеседник моих ожиданий не оправдал.

— Она в Елагино частенько наведывается, — сообщил он мне по секрету. — В родовое имение Анатоля Елагина. Говорят, он давно бы сделал ей предложение, если бы только не одно «но»!

— Что вы имеете в виду? — осведомился я. Имя Анатоля Елагина, члена Государственного Совета давно было на слуху.

— Говорят, что он, — корнет выдержал значительную паузу, — бальи, управляющий Мальтийского ордена, — мой приятель снова замолчал, наслаждаясь произведенным эффектом. — А потому и не имеет права жениться, — добавил он. — Обет безбрачия!

Так вот оно что! Наконец-то все начинало становиться на свои места. Так, значит, это не масоны интригуют друг против друга! Мальтийцы!

Об этом ордене я знал не так уж и много. Иначе их называли иоаннитами или госпитальерами. Основан был он крестоносцами еще в начале века двенадцатого в Палестине. Сей религиозно-рыцарский орден располагался поначалу в иерусалимском госпитале святого Иоанна, куда стекались целые реки паломников. Но что-то случилось, и славные рыцари столетие спустя покинули свою восточную резиденцию! Они перебрались на остров Мальта, где и просуществовали с 1530 по 1798 годы.

А где они в настоящее время обретаются? А то, увы, ни мне, ни многим другим неведомо!

Однако ходят слухи, что мальтийцы Рим осваивают. Но утверждать не берусь, не сведущ я, к моему глубокому сожалению и стыду, в этом, как оказывается, важном вопросе.