Хирата пришел в замешательство.
— О да, конечно… Я понимаю, о чем ты. Разумеется, ты совершенно прав. Какое неловкое положение! И все же нам следует что-то предпринять. Ты должен поступить так, как считаешь нужным. Я-то ведь вообще не понимаю, что происходит.
Наступило короткое молчание. Акитада задался вопросом, не слишком ли быстро профессор согласился. И не произнес ли он с каким-то особым ударением слова «не понимаю»? Наконец Акитада с едва заметной усмешкой сказал:
— Ну что ж, постараюсь, только боюсь, преподаватель из меня никакой. Советую вам определить ко мне самых нерадивых студентов, иначе весь наш план быстро рухнет.
Хирата оживился.
— Ошибаешься, мой милый мальчик! — радостно воскликнул он. — Ты был моим лучшим учеником и с тех пор приобрел еще столько практических знаний, сколько мне и не снилось.
В этот момент кто-то тихо поскребся в дверь.
— Отец! — послышался нежный голосок Тамако, которая, сама того не ведая, заставила их завершить нелегкий разговор. — Ваш ужин готов. Идемте!
— О да, конечно. Сейчас идем. Мы только что закончили предаваться воспоминаниям, — отозвался Хирата. Они услышали удаляющиеся шаги за дверью.
— Разрешите мне посвятить в это дело вашу дочь? — спросил Акитада. — Или, быть может, вы сами это сделаете?
Хирата, уже поднявшийся на ноги и расправлявший на себе кимоно, замер.
— Зачем? Я бы предпочел не вмешивать ее, — неуверенно отозвался он.
— Она так беспокоится за вас, что правда принесла бы ей огромное облегчение, — настаивал Акитада.
Когда они вышли, Хирата неожиданно спросил:
— А тебе всегда нравилась моя девочка, не так ли?
— Да. Конечно.
— Вот и хорошо. Мы вместе расскажем ей обо всем за ужином.
Глава 2
Императорский университет
План императорского университета
Неделю спустя один из преподавателей, Акитада, вошел в университет его императорского величества, где и сам когда-то получил образование.
Императорский университет, или Дайгаку, занимал четыре городских квартала к югу от величественного императорского дворца Дайдайри. Его главные ворота выходили на дорогу Мибу и располагались прямо напротив Синсэнэн — Весеннего Сада, огромного парка, где император со своей свитой и знатью часто устраивал летние приемы.
Солнечным утром Месяца цветения, ступив за эти ворота и оглядев почти родные стены, черепичные крыши учебных корпусов и студенческих общежитий, раскинувшихся под ясным безмятежным небом и колышущимися ветвями старых сосен, Акитада испытал знакомое чувство страха. Так же как взрослый сын, который всегда ощущает свое несовершенство перед лицом сурового отца, Акитада вновь испытал влияние атмосферы интеллектуального величия и превосходства, всегда вызывавшей у него юношеское благоговение.
Совладав с волнением, он постарался принять слегка небрежный вид. Акитада заметил, как буйно разрослись сорняки под стенами, давно требовавшими починки в тех местах, где отвалившаяся известка обнажила деревянные сваи. Дорожка была покрыта колдобинами и лужами, а на изогнутых крышах зданий и ворот зияли провалы осыпавшейся черепицы.
Студенты, с десяток юношей лет двадцати, в хлопковых кимоно обязательного для учащихся темного цвета, увлеченно болтая, прошли мимо Акитады, но тотчас же приумолкли, когда поравнялись с ним. Хитровато оглядываясь, они завернули во двор ближайшего здания и припустили бегом.
«Ничего не изменилось, — с улыбкой подумал Акитада. — И проказники студенты все такие же шкодливые».
Он понимал их. День обещал быть прекрасным, так лучше провести его, резвясь на солнышке, чем киснуть в душных классах. Безоблачное голубое небо напоминало нежный шелк, на фоне которого темно-зеленые сосны и матово-серебристые ивы смотрелись как изящная тонкая вышивка. А где-то рядом во дворе куковала кукушка.
Акитада пришел раньше положенного времени, так как хотел осмотреться и, если получится, познакомиться с кем-нибудь из новых коллег. Пройдя через отдельные ворота во двор храма Конфуция, Акитада решил воздать дань уважения святому, покровителю образования. К тому же ведь именно здесь профессор Хирата обнаружил записку шантажиста.
После яркого солнечного света полумрак, царивший в помещении храма, поначалу поразил Акитаду, но вскоре глаза его привыкли, и он уже различал очертания деревянных изваяний высотой в человеческий рост. Великий учитель Конфуций занимал почетное место посередине специального возвышения; рядом, по обе стороны, стояли его последователи-мудрецы. Почтительно склонившись перед «учителем Куном», как называл его Сэймэй, Акитада испросил у него вдохновения в предстоящих новых трудах.
Читать дальше