Эллис Питерс - Эйтонский отшельник

— Да, — с готовностью признался юноша, при этом в его глазах сверкнули красные искорки. — Это случилось после жатвы. Одна девушка подбирала колоски на убранном хозяйском поле. А от этого управляющего девушкам спасу не было, если застанет какую-нибудь в одиночку. Я оказался рядом случайно. У него была палка, и он бросил ее мне в голову, когда я пошел на него. Он меня сильно ушиб, но я разложил его на камнях и так отделал, что мало не показалось. Тут уж мне не оставалось ничего другого, как податься в бега. Терять мне было нечего. Землю моего отца Дрого забрал себе в счет уплаты долга. Это случилось два года назад, когда отец был уже при смерти. Я работал и на нашей земле, и на хозяйской, а долги все росли. Дрого давно взъелся на нас из-за того, что я, дескать, возмущаю против него его вилланов… Но все, что я делал, было лишь в защиту их законных прав. Даже вилланам закон гарантирует жизнь и личную неприкосновенность, но для Босье закон не писан. Да Дрого бы шкуру с меня спустил за своего управляющего. И повесил бы, если бы не видел выгоды в том, чтобы сохранить мне жизнь. Он давно ждал такого случая.

— А чем таким ты был ему выгоден? — спросил Кадфаэль.

— Я мастер по коже. Ремни всякие, упряжь, кошельки и тому подобное. Когда Дрого отобрал у меня землю, он предложил мне оставить дом взамен на то, чтобы всю свою работу я отдавал ему. Я отказался и с тех пор стал его вилланом. Но тогда я занимался тиснением с позолотой по коже. Однажды Босье захотел войти в расположение к графу и заставил меня сделать переплет для книги, предложенной тому в подарок. А потом августинский каноник из Хангтингтона увидал мой переплет и сделал заказ на переплет своих старинных рукописей, а потом субприор из Нортгемптона тоже пожелал переплести заново свой любимый служебник. И пошло-поехало. Платили они хорошо, однако я не получал вообще ничего. Дрого просто наживался на мне. Поэтому-то он и не желал убивать меня. Да и сыну его, Эймеру, я нужен по той же причине.

— Если все твое ремесло у тебя в руках, — одобрительно заметил Эйлмунд, — то ты можешь зарабатывать где угодно, лишь бы подальше от этих Босье. Наш аббат мог бы сделать тебе большой заказ, да и многие городские купцы не отказались бы от твоих услуг.

— Ну а где и как ты встретился с Кутредом? — спросил Кадфаэль с любопытством.

— Это было в монастыре, в Нортгемптоне. Я заночевал там, но побоялся заходить в сам монастырь — кое-кто знал меня в лицо. Сидя вместе с нищими у ворот, я просил подаяния. А когда еще до рассвета я собрался уходить, как раз уезжал и Кутред, ночевавший в странноприимном доме. — При этих словах мрачная усмешка тронула губы Гиацинта, он опустил свои смуглые веки. — он предложил мне странствовать вместе. Из милосердия, наверное. А быть может, чтобы я не стал воровать, добывая себе пропитание, и не пал бы еще ниже, чем прежде. — Столь же внезапно юноша открыл глаза и посмотрел прямо в лицо Эйлмунду. Усмешки его как не бывало.

— А теперь вам пора узнать обо мне самое плохое, — продолжил Гиацинт. — Я не хочу ничего скрывать от вас. Я пришел в этот мир нищим, готовым на все, я мог бы стать и бродягой, и разбойником, я воровал, добывая себе пропитание. И перед тем как вы приютите меня вновь, вы должны узнать все и хорошо подумать. Аннет уже все знает. — Голос юноши при этих словах стал мягче. — И у вас есть право знать тоже. Я все рассказал ей в ту самую ночь, когда брат Кадфаэль приехал сюда в первый раз.

Кадфаэль припомнил его неподвижную фигуру, когда тот, сидя на земле, терпеливо ждал, а потом скороговоркой шепнул девушке: «Я должен поговорить с тобой!», и как Аннет вышла из дома и затворила за собой дверь.

— Дело в том, что именно я, — Гиацинт говорил, тщательно обдумывая слова, — именно я запрудил канаву кустами, так что вода затопила твои посадки, Эйлмунд. Именно я подкопал берег канавы и завалил ее землей, так что олени смогли пройти на делянку. Именно я повредил Итонскую изгородь, так что овцы пробрались на ясеневую плантацию. Я действовал по приказу леди Дионисии, она хотела, чтобы я стал занозой в теле монастыря, покуда аббат не согласится отдать ее внука. Именно поэтому она приютила у себя Кутреда и меня как его слугу. Тогда я еще никого из вас не знал и ни о чем не задумывался, просто я не хотел перечить леди, которая кормила и поила меня и предоставила надежное убежище. Я сожалею, что все эти мои дурные поступки привели к несчастью. В конечном итоге это я виноват, что старая ива упала на тебя, Эйлмунд, и ты сломал ногу, хотя я эту иву не подпиливал, она сама рухнула. Теперь, Эйлмунд, ты знаешь все, — закончил Гиацинт. — И если ты намерен спустить с меня шкуру, я не стану мешать тебе. А если прогонишь, уйду. — Тут Гиацинт протянул руку к Аннет и тихо добавил: — Но недалеко!