Эллис Питерс - Эйтонский отшельник

Наступило тягостное молчание. Не говоря ни слова, двое мужчин глядели на Гиацинта. Аннет с тревогой смотрела на них, ожидая приговора. Однако никто не возмущался, никто не прерывал признания юноши. Его правдивые слова оказались подобными кинжалу, его смирение граничило с заносчивостью. Если Гиацинту и было стыдно, то по его виду сказать этого было нельзя. Однако было ясно, что ему трудно говорить перед отцом и дочерью, которые оказались так добры к нему. Если бы он не признался сам, Аннет наверняка бы промолчала. Но он не просил снисхождения и не искал себе оправданий. Он был готов принять любой приговор. И можно было не сомневаться, что этот гордый юноша жестоко раскаивается в содеянном.

Эйлмунд заворочался, поудобнее приваливаясь спиной к стене, и глубоко вздохнул.

— Ну ладно, — вымолвил он. — Даже если ты свалил на меня дерево, ты же меня и вытащил из-под него. Но если ты считаешь, что из-за нескольких глупых выходок я выдам беглого виллана, ты меня плохо знаешь. Я надеюсь, что нынешних угрызений совести тебе хватит на всю оставшуюся жизнь. А кроме того, ты ведь мне больше не пакостил, поскольку, как я слыхал, с тех пор в лесу не было никаких происшествий. Сомневаюсь, что в итоге леди осталась довольной. Успокойся и оставайся там, где ты есть.

— Говорила же я, — радостно сказала Аннет, — что ты не станешь требовать око за око. Я молчала, поскольку верила, что он сам во всем признается. А брат Кадфаэль знает теперь, что Гиацинт не убийца и признался во всех своих проступках. И никто из нас теперь не предаст его.

Никто! Однако Кадфаэлю стоило серьезно подумать, как быть дальше. Разумеется, предавать Гиацинта никто не собирается, но его поиски продолжаются и эти леса могут вновь прочесать. А кроме того, Хью, продолжая поиски Гиацинта, потеряет время и не сможет найти настоящего убийцу. И как бы Дрого Босье ни попирал права других, он имеет право на защиту своих прав со стороны закона. Покуда же Хью гоняется за мнимым убийцей, он не делает никаких шагов к поиску настоящего.

— Доверьтесь мне и позвольте рассказать все Хью Берингару, — попросил Кадфаэль, глядя на потухшие лица своих собеседников. — Я поговорю с ним с глазу на глаз…

— Нет! — громко воскликнула Аннет, властно положив руку на плечо Гиацинта. — Ни за что! Мы же доверились тебе! Ты не должен предавать нас!

— Ну что ты? Какое тут предательство? Я давно знаю Хью, он не станет просто так за здорово живешь выдавать хозяевам беглого виллана. Для него справедливость выше закона. Позвольте мне сказать ему, что Гиацинт невиновен и предоставить ему доказательства. Нет нужды говорить ему, откуда я все это знаю и где находится Гиацинт. Хью поверит мне на слово. Тогда он прекратит свои поиски и оставит нас в покое, покуда Гиацинт не сможет сам открыто рассказать обо всем.

— Нет! — воскликнул Гиацинт и одним движением вскочил на ноги, глаза его пылали желтым огнем страха и протеста. — Ни слова шерифу! Знай мы, что ты сразу побежишь к нему, мы бы тебе ни слова не сказали. Хью Берингар шериф, и он обязан стоять на стороне Босье. Ведь и у него есть свой манор и свои вилланы. Неужели ты веришь, что шериф станет на сторону виллана и пойдет против моего законного хозяина? Да меня тут же бросят к ногам Эймера и похоронят заживо в его темнице.

— Клянусь тебе! — Кадфаэль обратился за помощью к Эйлмунду. — Поговорив с Хью, я сниму с этого парня все обвинения. Хью поверит мне на слово и прекратит гоняться за Гиацинтом, а его люди займутся чем-нибудь другим. Ему же и Ричарда еще надо искать! Эйлмунд, ты же отлично знаешь Хью Берингара и едва ли сомневаешься в его честности.

Все было напрасно. Эйлмунд знал шерифа далеко не так хорошо, как Кадфаэль. Лесничий отрицательно покачал головой. Шериф он и есть шериф, слуга закона, а длань закона тяжела, особенно для бедного безземельного крестьянина.

— Я знаю, Хью человек здравомыслящий и честный, — согласился Эйлмунд. — Но я не доверю жизнь этого парня ни одному из слуг короля. Нет, Кадфаэль! Оставь все как есть, никому ничего не рассказывай, покуда Босье-сын не уберется восвояси.

Короче говоря, все трое были против. Кадфаэль сделал все возможное, пытаясь растолковать, что им самим будет спокойнее знать, что Гиацинта больше не ищут, что все обвинения с него сняты, что у шерифа освободились люди и он может направить их на поиски настоящего убийцы Дрого Босье, а также на поиски пропавшего Ричарда и еще разок прочесать лес, где пропал мальчик. Но эти трое предъявили Кадфаэлю свои доводы и твердо стояли на своем.