Эллис Питерс - Эйтонский отшельник

— За последние несколько дней я пропустил столько служб, что мне следует поторопиться и успеть хотя бы на повечерие. Я наведаюсь к тебе послезавтра. А ты пока осваивай костыли. Только вот что, Аннет, не давай ему ходить слишком много. А будет спорить, просто отбери костыли.

Девушка рассмеялась и пообещала, что так и сделает, однако Кадфаэль заметил, что мысли ее были заняты чем-то совсем другим и что она не присоединила свой голос к голосу отца, когда тот принялся уговаривать Кадфаэля не уезжать так рано. Кроме того, на этот раз Аннет не стала провожать монаха до ворот, но осталась стоять в дверях дома, глядя за тем, как тот садится в седло. Аннет помахала на прощание рукой, когда Кадфаэль, оглянувшись, направил свою лошадь по узкой тропе, вьющейся между деревьями. И лишь когда он исчез из виду, девушка повернулась и ушла в дом.

Но Кадфаэль отъехал совсем недалеко. В двухстах шагах от сторожки была небольшая затененная полянка, где он спешился и привязал лошадь, после чего крадучись пошел обратно и остановился неподалеку от сторожки, откуда он мог видеть все, оставаясь незамеченным. Над прочистью сгущались зеленоватые сумерки, стояла глубокая тишина, нарушаемая лишь запоздалой песней лесной птицы.

Через несколько минут Аннет вновь вышла из дома и остановилась, оглядываясь и чутко прислушиваясь. Затем, удовлетворившись результатами своих наблюдений, она решительно вышла за изгородь и свернула за угол. Под прикрытием деревьев Кадфаэль двинулся следом за девушкой. Курятник давным-давно был заперт, корова в хлеву. Все свои вечерние дела Аннет закончила еще час назад, покуда ее отец осваивал костыли на поросшем травкой участке прочисти. Видимо, у девушки было еще какое-то неотложное дело, которое надо было сделать до того, как на ночь дверь сторожки запрут на засов. Аннет шла легко и весело. Дойдя до края прочисти, она принялась раздвигать руками подступившие вплотную ветки кустов. Ее каштановые волосы были распущены по плечам, голова немного задрана, словно девушка вглядывалась в темные кроны деревьев, смыкавшиеся у нее над головой и ронявшие в тишине свои увядшие листья, — эти слезы стареющего года.

Аннет ушла недалеко. Пройдя всего сотню шагов вглубь леса, она остановилась под ветвями огромного старого дуба, побуревшая крона которого все еще не облетела. Укрытый тенью деревьев, Кадфаэль стоял совсем близко и видел, как девушка запрокинула голову и тихонько свистнула. Где-то наверху тихо зашуршали листья, послышалось легкое постукивание, словно падали желуди, и наконец весь этот еле слышный шум обернулся спрыгнувшим на землю юношей, ловким и бесшумным, как кошка. Едва юноша спрыгнул на землю, как оказался в объятиях девушки.

Стало быть, Кадфаэль не ошибся. Эти двое полюбили друг друга, чему, видимо, немало способствовало то обстоятельство, что Гиацинт сослужил добрую службу отцу девушки. Покуда Эйлмунд лежал дома, у Аннет были развязаны руки и она могла спокойно заниматься своими делами — прятать здесь беглеца и кормить его. Но что они будут делать теперь, когда лесничий вот-вот встанет на ноги? Честно ли это будет, ставить отца перед фактом нарушения закона? Однако вот они, двое влюбленных — стоят, обнявшись, искренне, словно дети, и кажется, эти бесконечные объятия не в силах прервать никакой отец, никакой король и никакой закон. Аннет с ее распущенными волосами и босыми ногами, и Гиацинт, стройный и гибкий, исполненный некой тревожной красоты — чем не два существа, вышедшие из древнего леса, чем не фавн и нимфа из безыскусной, но красивой сказки? Даже сгустившиеся сумерки не могли скрыть сияния их лиц, лучившихся счастьем.

Завороженный на некоторое время увиденным, Кадфаэль подумал, что раз уж он зашел так далеко, то отступать некуда. С треском ломая сучья, он выступил из кустов и, не скрываясь, пошел прямо к дубу.

Услышав чье-то приближение, Аннет с Гиацинтом, не разжимая объятий, мгновенно отпрянули в тень, словно два оленя, почуявшие опасность. Наконец они увидели Кадфаэля. Бледная как полотно, Аннет тут же вышла вперед и заслонила Гиацинта грудью, однако тот засмеялся, легко приподнял ее за талию и, отставив в сторону, сам вышел вперед.

— Что и требовалось доказать! — вымолвил Кадфаэль, давая им возможность услышать свой голос и немного успокоиться. Чтобы не пугать их, он остановился в нескольких шагах поодаль, хотя они, видимо, уже поняли, что ничего страшного им не грозит. — Я не служитель закона. Если вы не сделали ничего дурного, вам нечего бояться меня.