Присцилла Ройал - Печаль без конца

Такое мнение кажется мне чрезмерно суровым и не очень справедливым, поскольку Генрих III был вовсе не лишен определенных достоинств. Разумеется, у него были и сторонники, и противники, однако последние редко обвиняли его в жестокости и злобности. Даже в поздние свои годы он, в отличие от многих других королей, не выродился в полоумного, своенравного монстра, а еще больше углубился в религию.

В семейной жизни это был весьма достойный человек. У него, не в пример его отцу, не было побочных связей и внебрачных детей (во всяком случае явных), он был беспредельно предан своей супруге, Элеоноре Прованской, на которой женился, когда ему было двадцать восемь, а ей двенадцать, и брак их, по всей видимости, вполне можно назвать счастливым.

В шестнадцать она родила первого ребенка, а всего их было пятеро, не считая умерших при рождении или вскоре после него. Родители очень переживали болезни и смерти детей, и, когда их четырехлетняя глухонемая дочь Кэтрин умерла, они сами серьезно заболели от горя.

Несмотря на горячий нрав, унаследованный от предков по анжуйской линии, король Генрих III был, как уже говорилось, в достаточной степени добросердечен и разумен. К примеру, когда его сестра тайно обвенчалась с его противником и будущим мятежником и претендентом на трон Монфором, король был страшно разгневан, однако вскоре простил обоих и даже позволил снова находиться при дворе. Другие монархи на его месте заключили бы супругов в тюрьму, а то и обезглавили. Он также проявлял терпимость и снисходительность к преступникам: смягчал наказания для браконьеров, осмеливавшихся охотиться на королевских оленей, и нередко делал денежные пожертвования в пользу узников и вообще бедняков.

Еще он был известен как поклонник искусств и человек, перестроивший Вестминстерское аббатство.

В общем, он был, видимо, из тех людей, которые хотят и даже пытаются переносить постулаты своей глубокой веры в Бога на свои действия. Его вдова придерживалась тех же взглядов и пыталась во всем подражать супругу, однако его сын и наследник повел себя совсем иначе: ему не нужны были сопоставления с мягкосердечным отцом…

Средние века отличались не только безудержным мистицизмом, но и здоровым духом скепсиса в отношении различных средств от всех на свете болезней, а также в отношении священных реликвий. Это происходило отнюдь не от недостатка веры в божественный промысел, но, как и нам в наше время, тогдашним людям порою, видимо, не очень нравилось, когда их обманывали всяческие ловкачи. Подобно нам, они приходили от этого в ярость или просто насмехались над ними.

Святые места, куда устремлялись отовсюду паломники, кишели такими шарлатанами, многие из которых стали уже известны, и их гнали взашей.

В те годы люди, как и мы теперь, наверняка понимали, что все новое обладает какой-то особой силой и привлекательностью, только, быть может, затруднялись объяснить эту магию нового — она просто пугала их. Однако обманщики неплохо понимали основное: что их поддельные лекарственные снадобья, а также реликвии, старея, утрачивали свою прежнюю силу, и, значит, снижались доходы самих обманщиков.

Чтобы избежать этого, реликвии зачастую пытались перемещать с места на место, с севера на юг и обратно. Порою это происходило даже без ведома и согласия владельцев или охранителей всех этих святых мест. Иначе говоря, вокруг гробниц с останками развелось немало грабителей, которые крали целиком или частями, сами уже не зная, истинное это или поддельное, уносили и продавали все, что могли, — бесчисленные обломки Святого Креста, десятки бедренных костей одного и того же святого, галлоны святой крови, даже святую пыль с реликвий — они слизывали ее, потом выплевывали, сушили и продавали. (Так что, можно сказать, бывали по-своему честны.) Если их ловили и приходилось оправдываться, они нередко заявляли и божились, что святой лично являлся им и просил сменить место упокоения своих останков…

Истинно верующие ненавидели и презирали обманщиков, их действия нередко становились предметом насмешек. (Почитайте «Кентерберийские рассказы» Дж. Чосера.)

Что касается людских болезней, они в ту пору были многочисленны и ужасны. А средства лечения — еще ужасней. Достаточно упомянуть, к примеру, порошок из размельченных драгоценных камней или настой из овечьих вшей. Причины заболеваний тоже звучали довольно необычно для нашего уха. Так, например, считалось, что проказой можно заболеть, если впадешь в один из страшных грехов: познаешь свою жену в дни ее месячных.