Евгений Сухов - Я украл Мону Лизу

– Вижу, что вы и в самом деле ничего не помните. Вы же обещали нарисовать мой портрет, – с заметным жаром произнесла маркиза, подавшись вперед, заставив молодого художника слегка отступить в сторону. Изобразив нечто похожее на улыбку, Санти изрек:

– Видно, у меня и в самом деле был провал в памяти, маркиза. В каком образе вы бы хотели себя увидеть: Девы Марии или преподобной Анны?

Маэстро Рафаэль говорил серьезно, с прямой линией губ, мешавшей заподозрить в ироничности, вот только в самих зрачках издевательски плясали крохотные бесенята. Маркиза, не догадываясь о лукавстве Рафаэля, премило улыбалась и воспринимала сказанное со всей серьезностью.

– Вы так меня видите, маэстро?

– Разумеется! Я очень сожалею, что не был знаком с вами раньше, иначе в соборе Святого Сикста появилось бы ваше изображение.

– Вот даже как… Да-а… Весьма большое упущение, но полагаю, что мы можем это исправить, – с прежним натиском продолжала маркиза д’Аннунцио. – Возможно, что Девой Марией я быть не смогу… в силу того, что выгляжу несколько старше, – кокетливо поправила она тонкими гибкими пальчиками высокую прическу. – Но вот для Матери Богородицы, полагаю, буду выглядеть подходяще.

– Хорошо, маркиза, давайте так и поступим. – На сей раз в голосе художника послышались нотки раздражения. Вот только упрямая маркиза никак не желала придавать им какое-то значение.

– Я знала, что вы мне не откажете, – кокетливо проговорила маркиза д’Аннунцио.

– Все очень просто, маркиза, просто я не могу устоять перед настоящей красотой.

– Вы опять за свое, Рафаэль, – притворилась маркиза обиженной девочкой. – Ведь мы же с вами договорились. Вы должны называть меня непременно Аделиной.

– Хорошо, Аделина, – легко согласился Рафаэль. – Считайте меня самым преданным поклонником вашей красоты.

– А вы проказник! – рассмеявшись, погрозила пальчиком маркиза. – Так, значит, до завтра?

– Разумеется, Аделина. Эту ночь мне предстоит провести с мыслями о предстоящем свидании.

Леонардо да Винчи улыбнулся. Рафаэль переменился, куда подевался тот стеснительный юноша, которого он знал прежде. За время разговора маркиза д’Аннунцио не бросила в его сторону даже случайного взгляда, не желала узнавать, как если бы его не было вовсе. А ведь каких-то несколько лет назад, когда он работал в Милане, она не давала ему прохода, настаивая, чтобы он нарисовал ее портрет. Все-таки однажды ему пришлось отложить свои дела и сделать на картоне ее портретный эскиз. И вот теперь на очереди был Рафаэль Санти, любимец самого Папы и, несмотря на свой молодой возраст, один из самых востребованных художников Италии. Леонардо да Винчи оставался для маркизы в далеком прошлом, видимо, позабытом. Зная силу ее хватки, Леонардо да Винчи смел предположить, что Рафаэлю не устоять перед натиском. Такие женщины, как маркиза д’Аннунцио, способны брать приступом даже неприступные крепости.

Улыбнувшись на прощание, показав при этом сеточку мелких морщин в уголках рта, маркиза устремилась по длинному широкому коридору, спешно раскланиваясь с шедшими навстречу кардиналами. Судя по тому, как она свободно чувствовала себя в стенах Ватикана, можно было догадаться, что она здесь частая гостья.

– Вот так я живу, Леонардо, – бессильно развел руками Рафаэль.

– Вы популярны, – едва улыбнулся Леонардо да Винчи, радуясь за своего молодого друга.

– Право, даже не знаю, что мне делать с этой знаменитостью, – вздохнул Рафаэль. – Хотя маркизу д’Аннунцио я запечатлел бы матушкой самого Сатаны. Признаюсь, что лучшей кандидатуры для этого не найти, – потревожил Рафаэль громким смехом тихие коридоры Ватикана.

От того юноши, что не мог смотреть на маэстро без смущения, не осталось и следа. Теперь перед ним был не только мастер, равных которому не существовало, но и искушенный в любовных победах мужчина. Он давно не нуждался ни в совете, ни в опеке. Если ему чего и было нужно, так только стены собора, где он мог бы в полной мере проявить свой талант.

– Возможно, ты и прав.

– Рад был с вами повидаться, Леонардо, надеюсь, вы как-нибудь выберете время, навестите меня по старой памяти, но сейчас мне нужно идти. – Мягко улыбнувшись, добавил: – Папа не любит, когда я опаздываю.

– Мне тоже было приятно тебя увидеть, Рафаэль.

Леонардо вышел на площадь Святого Петра, едва не столкнувшись в дверях с двумя художниками, знакомых по Милану. Увлеченные разговором, они прошли мимо, не заметив маэстро. Или он так изменился за последние годы, что его не в состоянии узнать даже друзья? А может, причина в ином: его дела столь плохи, что никто из прежних приятелей не желает его даже поприветствовать? Ясно одно: в Риме он никому не нужен.