– Значит, Тициан? – задумчиво протянул Морган.
– Именно так, сэр.
– Что ж, сообщи ему, что я заинтересован. – Показав на пустое место между картинами, он добавил: – Пускай она повисит вот здесь… Пока я не раздобуду «Джоконду».
– Слушаюсь, сэр! В ближайшее время картина будет у вас.
Глава 33. Сентябрь 1911 года. Париж. Визит инспектора
Черная полицейская карета миновала площадь Согласия, свернула в небольшой переулок, засаженный старыми каштанами, и остановилась подле внушительного пятиэтажного особняка, принадлежавшего банкиру Джону Пирпонту Моргану.
– Никуда не уезжай, – распорядился инспектор Франсуа Дриу.
– Хорошо, господин инспектор, – охотно откликнулся возчик и, откинувшись на спинку сиденья, приготовился к долгому ожиданию.
Приближаясь к огромной резной двери с массивной медной ручкой, инспектор Дриу испытал некоторое напряжение. Человек, к которому он заявился, имел колоссальное влияние и невероятные возможности. Порой казалось, что закон писан не для таких могущественных людей, как господин Морган.
Во время Гражданской войны в США он весьма успешно спекулировал оружием, сколотив при этом изрядное состояние. Позднее дело о спекуляции расследовала комиссия Конгресса. Однако Моргану удалось уйти от уголовного преследования. Единственное, чего он лишился, так это трехсот долларов, которые официально внес в качестве отступных. Казалось, что для него не существовало пределов – где бы он ни появлялся, везде неизменно достигал самых больших высот: банк, созданный сорок лет назад, продолжал оставаться самым могущественным в США, а его стальной трест был крупнейшим в мире. Сейчас в Европе он занимал точно такое же место, как когда-то Ротшильды. Уже более не оставалось силы, которая могла бы не то что противостоять ему, но хотя бы каким-то образом ослабить его могучее наступление.
Особой страстью Моргана оставалось искусство, куда он вложил более шестидесяти миллионов долларов. Его эмиссары, работавшие с самыми крупными музеями мира, буквально как одержимые скупали все самое ценное и значительное. Без их участия не обходился ни один аукцион в Европе и в Америке. С присущей ему напористостью Джон Морган просто вторгся в европейский рынок искусства, подобно раскаленному ножу в кусок масла. Кража «Моны Лизы» доступна только такому незаурядному человеку, как банкир и промышленник Джон Морган.
Большую часть времени Джон Морган пропадал в Лондоне, откуда управлял своей гигантской империей. Там же располагался один из его блистательных музеев, где трудились лучшие эксперты, перепроверяя на подлинность интересующие его шедевры.
Немногим уступая ему в величии, был дом в Париже, расположенный неподалеку от площади Согласия. Сюда магнат любил наведываться в летние месяцы, пропадая большую часть времени в организованной несколько лет назад галерее.
У самых дверей инспектора встретил могучий швейцар с огромной широкой русой бородой и в красной расшитой золотыми нитями ливрее. По виду – сущий генерал, от одного его вида всякого невольно брала оторопь.
– Вы к кому? – басовито поинтересовался швейцар, преградив инспектору дорогу десятипудовым телом.
– К господину Моргану, – холодно ответил Дриу, понимая, что подвинуть такого молодца – задача не из легких.
– Как вас представить, месье? – не утруждая себя дружелюбным обращением, спросил швейцар.
– Я инспектор Дриу из уголовной полиции.
– Кхм… И по какому делу, позвольте поинтересоваться?
– Об этом я сообщу господину Моргану, – нахмурился инспектор.
– Сейчас доложу, – поколебавшись, проговорил швейцар. – Вы располагайтесь, господин Дриу, – он указал на диваны, расставленные вдоль стены.
– Ничего, я постою. Надеюсь, господин Морган не заставит меня долго дожидаться, – со значением произнес инспектор. – Иначе в следующий раз мне придется заявиться к нему с ротой полицейских.
– Хорошо, господин Дриу, я сообщу об этом господину Моргану, – с холодной сдержанностью отреагировал швейцар. И неожиданно легко для своего крупного тела пересек холл и скрылся за боковой дверью.
Холл, увешанный работами портретистов французской школы, больше напоминал зал музея. Внимание инспектора привлекла картина Франсуа Жерара «Мадам Рекомье», выполненная с невероятным изяществом и мастерством. Женщина сидела боком в мягком кресле, опершись правой рукой на сиденье. Босоногая, в легкой сорочке, подчеркивающей ее высокую красивую грудь, она невольно манила к себе, притягивала взгляд, очаровывала. Эта была одна из лучших картин Франсуа Жерара, последнего представителя ушедшей портретной эпохи. Вот только смущение вызывал тот факт, что он видел эту картину в Лувре в зале французской живописи. Джон Морган – не тот человек, который станет развешивать в своем доме копии, пусть даже искусные. А с его связями не составит большого труда поменять подлинник на копию.
Читать дальше