Кристоф Доннер - Король без завтрашнего дня

Чета фермеров вбежала следом за ней в небольшую увитую цветами беседку, где располагался маленький театр королевы.

Мария-Антуанетта была на сцене. Шла репетиция „Женитьбы Фигаро“, королева играла Сюзанну.

— Что такое?

— Лиса, ваше величество!

Королева небрежно отмахнулась.

— Продолжаем!

Ферзен играл Керубино, и в этот момент спорил с Сюзанной из-за ленты.

В первом ряду зрителей сидели дети королевы — шестилетняя Мария-Тереза и трехлетний дофин (его держала на коленях мадам де Полиньяк). Если Мария-Тереза была в восторге, буквально влюбленная в свою мать-королеву, то ее младший брат был настроен куда более скептично — он ничего не понимал в происходящем, ему не нравился театр, и он считал, что так кривляться недостойно королевы.

Последняя как раз в этот момент выхватила ленту из рук Керубино. Мария-Тереза вскрикнула от восторга и зааплодировала. Дофин спросил у мадам де Полиньяк, скоро ли все кончится. Ему не нравился Бомарше.

Эберу тоже не нравился Бомарше. Он смотрел „Женитьбу Фигаро“ в Итальянском театре, сидя в ложе рядом с дамой почтенного возраста, баронессой де Бушардон, умиравшей от смеха, как и все остальные зрители. Наконец Эбер почувствовал, что больше не может выносить этой вульгарности, встал и направился к выходу.

— Куда это вы? — воскликнула баронесса. — Я заплатила десять ливров за эту ложу не для того, чтобы сидеть в ней в одиночестве!

— Мне нужно идти.

— Ах, вот как! Решили заставить меня страдать?

Эбер вышел, пересек фойе и направился в кабинет директора. Он распахнул дверь, не постучав, и прямо с порога выкрикнул:

— Как вы можете ставить такое дерьмо?

— Садитесь.

— Нет уж.

— Успокойтесь, мальчик мой. Люди смеются, они счастливы — значит, придут снова. Вот такая несложная штука театр.

— Но кто смеется? Все эти надутые индюки с фальшивыми приставками „де“, эти маркизы де Карабасы!

— Все, кто может заплатить за билет.

— Ну да, рентабельный, выгодный смех.

— Просто смех, вот и все.

— Никакой дерзости, никаких сюрпризов, ничего, что вызвало бы отвращение!

— Ну, не все пишут как вы, Эбер. Я прочел вашу пьесу…

— И?..

— Там не ощущается истории. Там не хватает интриги. Там слишком много болтают. Вы хотите все объяснить. Почему бы вам не предложить эту пьесу месье Гайяру, в Театр варьете?

— Варьете?!

— Да, там более утонченная публика. А здесь у нас просто театр, какой нравится всем.

Эбер не в силах был слушать дальше. Он вышел, разъяренный, снова прошел через фойе и вернулся в ложу баронессы.

— Вы пропустили самое смешное! Бомарше просто гений! Куда вы ходили?

— На встречу с судьбой.

— Вот как? Я-то думала, что это я ваша судьба.

— Меня представили месье Буалилю.

— Это книгопечатник?

— Книгоиздатель, мадам. Очень солидный книгоиздатель! Он недавно прочел мою пьесу и пришел в восторг!

— Значит, он ее издаст?

— Именно так.

— Но это же настоящая удача!

— Да. Точнее, я в двух шагах от нее.

— И чего вам недостает, чтобы сделать эти два шага?

— Наличности.

— То есть денег?

— Да, вот такое стечение обстоятельств.

— Вы можете обойтись без всей этой тарабарщины?

— Он просит пятьсот ливров.

— Всего-то.

— Зато он абсолютно уверен!

— В чем?

— В успехе моей пьесы. Он даже не сказал „пьеса“, а…

— Что?

— Он употребил другое слово…

— Какое?

— Моя скромность не позволяет, чтобы я его повторил.

— „Шедевр“? Он сказал „шедевр“?

— Да, что-то в этом роде.

— Такой молодой автор, и уже сочиняете шедевры!

— И такая малость: всего-то пятьсот ливров!

— Ну, их ведь не так сложно найти. Пятьсот ливров за шедевр — это совсем немного.

— Поэтому я и заговорил об этом с вами.

— А, так вы рассчитывали на меня?

— Напрасно?

— Ну, все-таки пятьсот ливров…

— Они принесут вам десятикратную прибыль! Или даже стократную! Взгляните на этот полный зал. За один сегодняшний вечер он уже принес театру больше пятисот ливров!

— Но ваша пьеса будет запрещена? Ведь в этом состоит главный ключ к успеху! Вы же знаете, как получилось с Бомарше. Автор, который не проведет несколько дней в Бастилии, как он, никогда не станет любимцем публики!

— Да в моей пьесе найдется сотня предлогов, чтобы ее запретили!

— Какое трогательное воодушевление! Ах, молодость!.. Хорошо, вы выиграли, я дам вам пятьсот ливров. Садитесь поближе ко мне.

— Ах, если бы вы сейчас видели свою улыбку, баронесса! Ваша щедрость вас украшает и молодит!