Имоджен Робертсон - Орудья мрака

Харриет услышала шаги у себя за спиной, вскочила и, развернувшись, увидела, что ей улыбается Уикстид собственной персоной.

— Уикстид!

— Да, госпожа Уэстерман. Решились на раннюю прогулку?

Он вел себя до странности дерзко. Управляющий стал менее настороженным и более радостным. Почтительности в нем не осталось вовсе. Он в упор поглядел на Харриет, и она не могла не почувствовать, что встреча позабавила его. Харриет резко выпрямилась и постаралась смотреть на него с холодным превосходством. Уголок его губ изогнула улыбка.

— Да. Как видите, — спокойно ответила она.

— Мне приятно немного оглядеть свои земли, перед тем как приступить к дневным заботам, госпожа Уэстерман.

— Ваши земли? — Она чуть не задохнулась, пытаясь изобразить смешок.

— Я должен был сказать, земли моих господ, верно? Впрочем, если капитана Торнли повесят, наследником будет сын калеки и блудницы, а я полагаю, что моя кровь ничем не хуже его крови.

Управляющий опустился на скамью с наигранной легкостью и, прищурившись, улыбнулся Харриет. Она продолжала стоять напротив него.

— Как вы думаете, Уикстид, по-прежнему ли они будут нуждаться в ваших услугах, когда узнают, что вы подобным образом отзываетесь о леди Торнли?

Его лица коснулась внезапная мягкость, и на секунду он показался ей почти кротким. Уикстид вынул из своего кафтана табакерку, экстравагантно украшенную драгоценными камнями, и предложил ее Харриет, однако она с отвращением отмахнулась. Пожав плечами, Клейвер не спеша поставил ящичек на тыльную сторону своего запястья и вдохнул. Отвечая, он вертел в ладони маленькую табакерку. Харриет заметила: когда Уикстид был расслаблен подобным образом, его голос приобретал приятную мелодичность тенора, и из-за этого слова казались еще более жестокими.

— Ах, миледи знает, кто она такая, госпожа Уэстерман. Она бесстрашна перед лицом истины. А вот насчет вас — кто вы такая? Какая-то матросская сука, обременяющая местных жителей, сующаяся то в одно дело, то в другое, словно пьяный матрос в увольнительной.

Харриет ощутила внезапный приступ отвращения. Она нервно сглотнула.

— Да как вы смеете разговаривать со мной подобным образом?

Уикстид улыбнулся.

— А чего мне бояться? Вы и ваш резальщик расстарались, но так ничего и не добились, разве что еще уютней устроили голову Хью в петле, а сквайра — у меня в кармане. — Управляющий склонил голову набок, поднял правую руку, и она принялась кружить в воздухе, словно ее ленивые параболы руководили ходом дела. — Нет, дорогуша. Бояться должны вы, а не я. Вы мне не нравитесь, и я не думаю, что вам стоит оставаться в Кейвли.

Харриет прищурилась.

— А разве вы можете что-то решать в этом деле?

— Довольно! Разве я не сказал только что? Будьте осторожнее, голубушка! Через месяц Хью будет мертв, власть в доме перейдет ко мне. Вы знаете это не хуже меня. И тогда моя первейшая и единственная задача — сделать вашу жизнь адом на земле. Ни один знатный человек не станет беседовать с вами, и вы больше не сможете обеспечивать ваших домашних, покупая у тех торговцев, что ведут дела с Торнли. Ваша репутация, если таковая еще останется, не принесет вам уважения, а вашу сестру станут презирать. — Уикстид умолк, затем вежливо добавил: — Так и случится, госпожа Уэстерман. Будьте уверены.

Харриет отступила от него на шаг, и в ее голове снова возник образ желтой ящерицы, что, выставив ярко-розовый язык, ловила мух на Барбадосе. Она будто бы опять увидела эту тварь, только на сей раз ящерица была одета и разговаривала.

— Не будьте столь уверены в себе, Уикстид. С этой историей еще не покончено. И царапины на вашем предплечье еще могут стать уликой против вас.

Казалось, управляющий искренне удивился.

— Царапины?

Он тут же скинул кафтан и до самых плеч закатал широкие льняные рукава своей рубашки, затем медленно повернул руки запястьями вверх, чтобы Харриет увидела: его кожа чиста от плеч до кистей. Желтовата и бледновата, но чиста. Заметив ее изумление, Уикстид снова рассмеялся.

— Вы хотели напугать меня, милочка, однако лишь придали мне уверенности!

Харриет ощутила, как ее сердце стало биться чаще; лицо Уикстида порозовело от удовольствия. Недолго думая Харриет подняла хлыст, собираясь ударить его. Управляющий оказался проворнее. Его порхавшая в воздухе правая рука стремительно рванулась вперед и дотянулась до кончика хлыста. Уикстид ухватился за него и сильно потянул, так что Харриет, еле удержавшись на ногах, подалась вперед. Он тяжело дышал, недавнее веселье Уикстида превратилось в ярость. Госпожа Уэстерман видела, как злоба сияет в белых крапинках его бледно-голубых глаз.