Нэнси Бильо - Крест и корона

Она сделала знак рукой, и другая женщина — помоложе и крепко сбитая — внесла деревянный поднос. Я почувствовала, как от терпкого запаха густой рыбной похлебки у меня кружится голова. Каждой клеточкой своего тела я ощущала страшный голод.

— Мы хотели покормить вас вчера, — пояснила леди Кингстон. Служанка по имени Бесс тем временем поставила поднос на мой тюфяк и вышла.

— Вчера?

— Неужели вы ничего не помните? Вы проспали ночь, день и еще одну ночь. Мы пытались разбудить вас вчера. Вы выпили немного вина, а потом снова заснули. Одежду вам сменили: она слишком перепачкалась, да и спать в ней было никак нельзя. — Леди Кингстон показала на казенное серое платье, сложенное в ногах. На мне была надета длинная ночная рубашка из хлопка. — Понимаю, вам надо бы найти что-нибудь поприличнее, но я сейчас слишком занята.

— Это не имеет значения, — сказала я, отправляя в рот первую ложку супа.

Леди Кингстон, вытянув губы, наблюдала, как я ем. Мне пришло в голову, что женщина, одетая столь элегантно даже при исполнении обязанностей в тюремной камере (похоже, она помогала своему мужу), не одобрит моего безразличия к моде. Но меня это не заботило. Сейчас только еда и имела значение. С каждой ложкой горячей похлебки силы возвращались ко мне.

Доев суп, я огляделась. Меня поместили в громадную — длиной не меньше сорока футов — камеру с потрескавшимся деревянным полом и высокими каменными стенами. Сквозь несколько довольно высоко расположенных зарешеченных окон с одной стороны внутрь проникал солнечный свет. Из мебели тут были только кровать, маленький столик и стул, на котором сидела леди Кингстон.

На моем лице, вероятно, застыл вопрос, потому что она, пожав плечами, пояснила:

— Обычно мы не содержим здесь заключенных. Но у нас почти нет свободных помещений, а мы не хотели, чтобы вы находились с мужчинами.

Я села прямо.

— А мой отец тоже в Тауэре?

Леди Кингстон взяла поднос и аккуратно поставила его на столик. Затем снова села на стул и внимательно посмотрела на меня.

— Вы разговаривали во сне, до того как я разбудила вас, — сказала она. — Вы звали свою мать. И не только ее. Мне показалось, что вы беседовали с ангелом.

— Мне снился сон.

— Правда?

Тут опять появилась служанка по имени Бесс.

— Сэр Уильям говорит, что вас ждут в комнате лейтенанта, миледи, — пробормотала она.

— Прекрасно. — Моя собеседница с чопорным видом встала. — Приготовь ее, Бесс.

Леди Кингстон направилась к выходу, а я прикусила губу. К чему это, интересно, они собрались меня готовить? По мере того как стирались последние картины моего странного сна, в душу закрадывался леденящий ужас.

Как только дверь за леди Кингстон закрылась, Бесс схватила меня за руку:

— Только ничего ей не говорите. Умоляю вас.

Я внимательнее рассмотрела служанку. Ей было лет тридцать. Глубокие оспины на щеках и подбородке означали, что болезнь чуть не убила ее. Но больше всего меня поразили глаза Бесс. Они светились, они сияли, в них даже вспыхивали искорки. Мое присутствие, казалось, крайне воодушевило женщину.

— А в чем дело? — спросила я, пытаясь вырвать руку из ее липкой хватки.

— Она шпионит для сэра Уильяма. — Слова срывались с губ служанки в лихорадочной спешке. — Они специально так делают: леди Кингстон успокаивает узниц, кормит их, задает вопросы — с виду вроде бы совсем невинные, — но все, буквально каждое слово, записывает для своего мужа. А тот потом передает все это Кромвелю.

— Ну, это меня не удивляет, — ответила я.

— Слышали бы вы, как эта женщина разговаривала с королевой Анной. Бедняжка сошла здесь с ума, когда король отправил ее в тюрьму. Она сперва кричала, плакала, а потом вдруг начала смеяться. Ну просто заходилась от смеха и никак не могла остановиться. Леди Кингстон дни и ночи напролет сидела с королевой, успокаивала ее и записывала каждое слово. Говорят, что все это было использовано против нее на процессе.

Я спустила ноги с тюфяка, освободилась из хватки Бесс и заявила:

— Никогда не говорите мне об Анне Болейн. — Я хотела отодвинуться от служанки и ударилась головой о какое-то огромное кольцо, непонятно зачем вделанное в стену.

— Что это? — спросила я, потирая ушибленное место.

— К этому кольцу раньше пристегивали слоновью цепь, — улыбнулась Бесс.

— Что пристегивали? — изумилась я.

— Цепь, на которой держали слона.

Я покачала головой и отодвинулась от служанки еще дальше:

— Похоже, это вы сошли с ума, милочка.