Николас Ремин - Снег в Венеции

Графиня прошла вперед, кивая на каждом шагу дамам в масках и полумасках; кое с кем рядом она останавливалась и обменивалась несколькими фразами, а потом шла дальше мимо жавшихся к стенам гостей. Возник круговорот, скоро превратившийся в веселый поток людей, танцующих на блестящем паркете зала. Трону пришлось отойти в сторону, чтобы случайно не оказаться на пути какой-нибудь пары, кружащейся в вальсе.

Он увидел ее на противоположной стороне бального зала – молодую женщину высокого роста в черном шелковом платье и черной полумаске; длинные черные перчатки выше локтя оставляли открытыми предплечья. Трон почему-то подумал, что незнакомка не знает, насколько соблазнительно выглядит.

Она величественно стояла у высокого столика, как бы в стороне от веселящихся гостей, и, казалось, чего-то или кого-то ждала. Вдруг незнакомка посмотрела через зал прямо в глаза Трону. Так, по крайней мере, Трону показалось; потом она направила в его сторону веер и тут же опустила его. На «языке вееров» это означало: я желала бы потанцевать с вами.

И ноги сами понесли Трона в сторону незнакомки. Он обошел пастуха и пастушку, ловко увернулся от торопившегося в противоположном направлении Пьеро в птичьей маске, но в самом центре бального зала, куда после первых тактов музыки устремились танцоры, потерял незнакомку из виду.

Когда Трон очутился там, где она совсем недавно стояла, ее и след простыл Не было незнакомки ни в гобеленной комнате, ни в салоне графини. Когда две минуты спустя Трон перегнулся через перила, оглядывая вестибюль, таинственной дамы не оказалось и здесь.

– Алвис!

Трон оглянулся и увидел Алессандро, смотревшего на него с озабоченным видом.

– Ты кого-нибудь ищешь? – спросил старый слуга.

– Э-э… нет… я… – И Трон умолк. Он не испытывал никакого желания рассказывать Алессандро о даме в черном.

– С тобой хочет поговорить некая графиня Хоэнэмбс.

– Почему же она не обратилась прямо ко мне?

– Она хочет поговорить с тобой с глазу на глаз.

– Она сказала, о чем ей хочется поговорить?

– Об убийстве на пароходе «Ллойда».

Нынче вечером Трон дважды вспоминал это происшествие. Первый раз – когда здоровался с полковником Пергеном, который во фраке выглядел весьма импозантно и не скрывал своего хорошего настроения. Второй раз – когда обменивался рукопожатием с Хаслингером, который появился почти следом за Пергеном Оба раза Трон отмахивался от этой мысли, как от докучливой мухи. Услышав, что с ним хотят поговорить именно об этом, Трон с досадой заявил Алессандро:

– Графиня может побеседовать со мной завтра утром в полиции.

Алессандро кивнул.

– Это самое я ей и предложил, только она сказала, что дело не терпит отлагательства. Графиня приехала на бал вместе с Кёнигсэггами.

– Кёнигсэгги у нас?

Алессандро кивнул.

– Графиня Трон как раз беседует с ними.

– А где графиня Хоэнэмбс сейчас?

– Я отвел ее в часовню. Там вы можете переговорить без помех.

Что-то в тоне Алессандро заставило Трона улыбнуться.

– Как она выглядит?

– Тебе она понравится.

– Тогда я, пожалуй, пойду туда прямо сейчас.

Елизавета сидела в несколько напряженной позе на одном из двух стульев рядом с алтарем и с любопытством разглядывала часовню Тронов. Помещение было почти квадратное; в алтаре – картины; две тяжелые люстры подвешены на цепях к потолку; от огоньков свечей на картинах в алтаре подрагивают загадочные тусклые блики. Кроме картин, блики сияли на бутылке шампанского и двух фужерах. Шампанское Елизавета нашла не совсем уместным. Не из-за того, что его принесли в часовню, а потому, что в ее привычном окружении никому не пришло бы в голову подавать шампанское, если предстоял серьезный разговор.

Вдобавок ко всему, человек, проводивший Елизавету сюда, открывая ключом дверь, бросил на нее понимающий взгляд. И многозначительно улыбнулся. Но в самом ли деле многозначительно? Подумав хорошенько, Елизавета пришла к выводу, что этот Алессандро да Понте был любезен – и только! Точно так же, как и слуга, который постучал через две минуты в дверь и поставил на алтарь шампанское и фужеры. Во всяком случае, в намерения Елизаветы не входило задерживаться в часовне дольше необходимого. По ее расчетам, разговор продлится не более получаса. В сущности, дело сведется к тому, что она назовет комиссарио имя человека, совершившего преступление на пароходе. Большего она сделать не может. После встречи с комиссарио она (что бы по этому поводу ни сказала графиня Кёнигсэгг) потанцует немного в зале. То, что на балу у Тронов принято танцевать вальс, было для нее настоящей неожиданностью.