Николас Ремин - Снег в Венеции

– Мы обязаны как можно скорее проинформировать обо всем комиссарио, – сказала Елизавета Она повернулась к графине. – Что вам известно о списке гостей?

– Большинство гостей составят представители родовитых венецианских семей, – ответила Кёнигсэгг.

– Будут ли на балу австрийцы?

Кёнигсэгг покачала головой.

– Об этом в письме графини Трон ничего не сказано.

– Сколько гостей ожидается?

– Примерно сто пятьдесят.

– Тогда вероятность того, что меня узнают, незначительна. Когда мы отправимся туда? – Елизавета встала с кресла – Я хотела бы, чтобы вы выполнили еще кое-какие мои поручения.

Указания ее кратки и точны – у нее было достаточно времени, чтобы все обдумать до мелочей.

Через четыре часа Елизавета стояла перед тремя поставленными полукругом высокими зеркалами и примеряла наряды.

Две дюжины карнавальных платьев с пышными кружевами, кринолины и кунтуши, взятые напрокат, лежали на гнутой кушетке в стиле рекамье, висели на спинках стульев и дверных ручках, а то и просто валялись на полу ее костюмерной комнаты. Комната напоминала театральную гардеробную, в которой разом переодевается вся труппа. Половину нарядов Елизавета уже примерила, остальные дожидались своей очереди. Всеобщий беспорядок несколько нарушали этикетки, пришитые к карнавальным нарядам очень аккуратно, – как и принято в заведениях, выдающих вещи напрокат.

Пятнадцатое (или шестнадцатое?) по счету платье Елизавете наконец понравилось. Платье было из зеленого шелка, с аппликациями темно-бордового цвета, с бантом, обшитым крошечными рюшами; оно свободно спадало вниз – от лифа к подолу. Елизавета напоминала в нем даму, только что сошедшую с картины Ватто. Правда, при каждом движении платье подозрительно потрескивало; кроме того, неясно было, удобно ли в нем будет долго сидеть, не говоря уже о том, как в нем танцевать.

Подумав немного, Елизавета обратилась к Вастль, которая вот уже битых два часа терпеливо сносила пытку примерки – подавала платья, застегивала, расстегивала, приносила и уносила.

– Помоги мне снять платье, а потом передай вон то, зеленое, что лежит на стуле.

Но и то, зеленое, на кринолине, не понравилось Елизавете. Когда Вастль застегнула на нем последнюю пуговицу, стало ясно, что на венецианском маскараде такой наряд неуместен. Он подходил для Парижа, для королевского дворца Сен-Жермен, а не для Венеции. Кроме того, чересчур смелое декольте требовало соответствующих украшений, а в планы Елизаветы не входило носить на себе целое состояние.

Она разочарованно вздохнула.

– Нет. Никуда не годится. Дай мне платье, которое лежит под красным кунтушом.

В бедрах это платье было широковато, но это можно было легко исправить с помощью нескольких стежков. Когда Елизавета увидела себя в зеркале, она обрадовалась: вот то, что нужно!

Сильно приталенное платье было из шелка черного цвета – иссиня-черного; оно переливалось на свету так, что, казалось, вот-вот из его складок посыплются трескучие искры.

Платье не совсем соответствовало моде XVIII века, оно скорее было стилизовано под этот век: вместо фижм и кринолина – только легкий намек на пышность юбки. Скорее всего, Кёнигсэгг случайно отобрала его вместе с другими для Елизаветы и угодила госпоже, сама того не ожидая.

Ворот платья был из темно-серого шелка, на груди кружева. Короткие рукава были обшиты зубчатой каймой. Если Елизавета наденет черные шелковые перчатки выше локтя, часть предплечья останется открытой: это придаст облику легкую фривольность, которая так восхитительно естественна для венецианских маскарадов.

Елизавета примерила бархатную полумаску, отступила на шаг от зеркала и раскрыла веер. Он послушно затрепетал в руке, то приближаясь к лицу, то отлетая прочь, то вновь приближаясь…

Да, в роли незнакомки ей будет нетрудно найти кавалера, который захочет пригласить ее на танец.

Трон диву давался, как графине удается каждый год внушать гостям бала-маскарада мысль, будто семья преуспевает. Ведь гости, поднимаясь по скрипучим ступеням главной лестницы, видели и обвалившуюся штукатурку, и мельчайшую белую известь, сыпавшуюся с потолка, и трещины толщиной в палец на перилах.

Тем сильнее было чувство удивления, возникавшее буквально у каждого, попадавшего в бальный зал. При виде более трех сотен горящих одновременно свечей, создававших. мягкое, медового оттенка освещение, многие из гостей, особенно те, кто впервые оказывался на балу у Тронов, восхищенно останавливались. Торжество графини бывало в эти моменты столь велико, что от избытка его она молодела и хорошела. Да, бал-маскарад всегда оставлял сильное впечатление – как хорошо продуманные, тщательно выполненные и правильно расположенные на театральной сцене декорации.