Фил Рикман - Кости Авалона

— Посмотрим, — ответил я.

Прочь предрассудки. Я опустил обе руки в гроб и поднял завернутый в ткань предмет. Позади меня послышался вздох изумления, когда я склонил голову и принюхался.

— Пчелиный воск.

— То есть его украли из церкви?

— Вероятно. Плавили огнем, чтобы придать форму. Видите отпечаток пальца?

В кусок полотна темно-красного цвета с золотистой каймой была завернута кукла-голыш. Фигурка имела около фута в длину и три дюйма в обхвате. Рваные отверстия вместо глаз, темно-красный разрез вместо рта и нарочито выпяченные груди. На одной из них — грязный отпечаток, оставленный пальцем. Другое кроваво-красное пятнышко застыло бусинкой на прорези между ног.

— Алтарная свеча? — спросил Уолсингем.

— Возможно. Вы обнаружили это?

— Мой писарь. Я живу неподалеку, у реки. Сначала он думал, что это мертворожденный ребенок какой-нибудь монашки. А когда…

— Разве их обычно не выбрасывают в реку, завернутыми в тряпье?

— …когда ему наконец хватило мужества снять крышку, он сразу вернулся. Поднял меня с постели.

Я огляделся: двое коннетаблей, городской надзиратель, пара гулящих девок и какой-то бродяга в начале переулка. Догоравший фонарь коптил небо над входом в захудалый трактир на углу, но ставни домов по обе стороны улицы были наглухо закрыты, из печных труб не валил дым. Должно быть, складские амбары.

— Нашел именно в этом…

— Нет, нет. Эта мерзость стояла прямо на набережной, где на нее мог бы наткнуться любой прохожий. Я велел принести это сюда и послал стражу по соседним домам. Человек, расхаживающий по улицам с гробом в руках, не мог остаться незамеченным.

Я кивнул. Возможно, того человека кто-нибудь видел. Я положил восковое изваяние на прежнее место и приподнял гроб. Он весил довольно мало — должно быть, сосна, покрытая черным дегтем.

— Потом вы вызвали меня, — предположил я. — Могу я узнать, для какой цели?

Уолсингем ответил вопросом на вопрос:

— Доктор Ди, поскольку мы оба знаем, кого представляет эта фигура, как это должно работать?

В тот же миг, сорвавшись с заплетенных косой соломенных волос куклы, в грязную жижу упала маленькая деревянная корона. Я поднял ее. Вырезана старательно, хотя и не очень умело…

— И если ее вылепили из алтарной свечи, — продолжал Уолсингем, — значит ли это, что должно усиливаться ее… действие?

— Мастер Уолсингем, прежде чем мы продолжим…

Он поднял руку, встал, подал знак коннетаблям и всем остальным отойти дальше и направился в сторону дверного проема напротив корыта. Я поднялся и последовал за ним. Подойдя к двери, Уолсингем прислонился спиной к ветхому, начавшему подгнивать косяку. Вероятно, этого человека тянуло в сырость и тень.

Должно быть, то же самое он думал и обо мне.

— Я так понимаю, доктор Ди, что вы у нас главный авторитет в делах, которые мы называем тайными .

С реки донеслись заунывные крики чаек. Уолсингем ждал. Его костлявое лицо стало серьезным, глаза смотрели глубоко исподлобья. Теперь я заволновался. Ни для кого не представляло секрета то, в чем состояла моя служба новой королеве, однако мои услуги не столько приносили мне выгоду, сколько подвергали постоянному риску. Всякий, кому позволено приподнять темный занавес неизвестности, неминуемо привлекает к себе подозрения черни.

Что мог я ответить? Пожал плечами, надеясь, что его интерес сугубо теоретический. Таинственный Уолсингем до сих пор не объяснил мне, какое было дело члену парламента до восковой куклы из детского гроба.

— Полагаю, доктор Ди, что происхождению сего предмета мы можем дать два объяснения.

Мы ?

— Во-первых, это своего рода проделка папистов… чтобы посеять страх. Потому гроб и выставили на всеобщее обозрение. — Он кивнул на коннетаблей. — Взгляните на их лица. Они боятся за свои души уже оттого, что находятся вблизи этого ящика.

— А вы не боитесь?

Лишь теперь я с достаточной ясностью вспомнил, что Уолсингемы, состоящие в родстве с Анной Болейн, горячо поддерживали Реформацию и, вероятно, ненавидели идолопоклонство в любых его проявлениях. Теперь стало ясно, почему он с таким презрением назвал уличную девку монашкой .

— Второе объяснение, естественно, приведет нас к самому Сатане.

Сокровенные тайны давно стали предметом моих каждодневных забот. Но я всегда осторожен.

Мне известно одно: лишь немногие из нас наделены талантами ангелов. Кто-то способен предвидеть смерть или читать чужие мысли. Иные обладают даром изменять естественный порядок вещей.