Нэнси Бильо - Чаша и крест

Я умоляюще протянула к Жаккарду дрожащую руку.

— Не надо больше, — прошептала я. — Хватит.

Ролин взял меня за эту руку. Но не потянул к себе, а встал передо мной на колени, обратив ко мне лицо. Взял и другую руку. Все-таки как он силен, необычайно, просто сверхъестественно силен.

— Джоанна Стаффорд, теперь вы позволите мне руководить вашими поступками? Поймите же, я здесь не для того, чтобы замарать вашу добродетель. Для этого существуют сотни других девиц.

Он еще крепче сжал мои руки. Боль пронизала меня до самых плеч.

— Только вы, — продолжал он, — можете совершить то, что предназначено вам судьбой. Но вы должны слушаться меня: как здесь, так и в Нидерландах, как сейчас, так и все остальное время, пока миссия ваша не подойдет к концу. Обещаете?

— Да, — кивнула я. — Я все понимаю.

Он отпустил мои руки, и я, задыхаясь, рухнула на пол.

— Тогда нам пора собираться, — сказал голландец. — Вопрос с кораблем наконец-то решился. Сеньор Хантарас приходил как раз затем, чтобы это сообщить. Через три дня мы отплываем в Антверпен.

Жарким безоблачным утром наемная лодка привезла нас с Жаккардом Ролином в Грейвсенд, что находится в графстве Кент, к востоку от Лондона. В этом городишке, расположенном на южном берегу Темзы, имелась пристань, куда причаливали большие корабли, доставляющие снаряжение и боеприпасы для грядущей войны. Я раньше ничего не знала о таких кораблях, а уж тем более о военном снаряжении. Да и вообще никогда прежде не плавала на судах, только на лодке. Мы миновали излучину реки, и за поворотом, раскрыв рот от изумления, я увидела не менее полудюжины громадных парусников. Настоящий лес мачт раскачивался на воде, вытянувшись вверх чуть не до самого неба.

Жаккард заметил мое удивление и улыбнулся:

— Погодите, в Антверпене вы еще не такое увидите.

С тех пор как Ролин вырвал у меня обещание во всем его слушаться, поведение его по отношению ко мне изменилось. Нарочитая утонченная учтивость куда-то слиняла, насмешливая улыбка исчезла. Теперь он постоянно ночевал в своей спальне за стенкой, но всегда один. Я специально не спрашивала, но, похоже, отношения с Нелли он прекратил: видимо, мои упреки все-таки возымели действие. Однако я все равно чувствовала себя перед служанкой виноватой, поскольку не смогла уберечь ее от ловеласа Жаккарда. Прощаясь с Нелли, я дала ей немного денег. Девушка очень обрадовалась, но мне от этого стало только хуже.

— А на каком паруснике поплывем мы? — спросила я у голландца.

— На самом большом, конечно. — Он указал на массивный двухмачтовый корабль. Длина его от кормы до носа была не менее двухсот футов. — Это галеон, — пояснил Жаккард. — Видите в борту отверстия для пушек?

По палубе корабля сновали десятка два матросов, готовили судно к отплытию. В задней части палубы виднелся квадратный люк, через который в трюм опускали какие-то большие ящики. Неужели такая громадина, да еще переполненная грузами и людьми, способна быстро двигаться по воде? Мне это казалось совершенно невозможным.

— С нетерпением жду встречи с капитаном. Старый морской волк, и не робкого десятка, честное слово.

— Откуда вы знаете?

— Он целую неделю шел от Гамбурга до Лондона с полными трюмами пороха, а в тех водах полно пиратов, шпионов и врагов короля Генриха. Единственная страна, которая решилась послать ему порох, — Германия. Можете себе представить, каков риск? Один меткий выстрел из пушки… Да что там из пушки! Хватило бы и подожженной стрелы… Бабах! И все пошли на дно. — Жаккард засмеялся, подкрепив свои слова энергичным жестом.

Мне подобная перспектива смешной не показалась.

— А сейчас на корабле есть порох? — спросила я.

— Ни унции. Король приказал все отправить в недавно выстроенные крепости. Германия оказала ему огромную услугу. Да и вообще проявляет о Генрихе заботу. Кроме пороха, немцы собираются прислать ему еще и четвертую жену.

— Так, значит, следующей королевой станет принцесса Клевская?

Жаккард подозрительно посмотрел по сторонам — не подслушивают ли нас гребцы — и кивнул:

— Похоже на то. Выбирать можно из двух сестер: или Анна, или Эмилия. Король послал туда Ганса Гольбейна, чтобы тот написал их портреты.

Гребцы налегли на весла. Чем ближе мы подплывали к Грейвсендским докам, тем все более тяжелые мысли одолевали меня. Я никак не могла выбросить из головы пророчество Оробаса: «У короля рождается второй сын. Генрих Восьмой умирает. Мальчик теперь король, он правит страной, а за спиной его стоит Кромвель».