Георгий Метельский - Тайфун над пограничной заставой

Константинов схватил стоявший на тумбочке флакон, открыл пробку и дал понюхать Тоне. Тоня вздрогнула, дернулась всем телом и открыла глаза.

— А-а-а! — закричала она, пытаясь вырвать ногу. — Я не дам больше резать!

— Нет, дашь, миленькая, дашь, — прошептала Надежда Петровна сквозь зубы... — Да держите ж вы ее! — крикнула она, и Константинов обеими руками крепко прижал к столу Тонины плечи.

— Потапенко! Чего стоишь, как пень, ногу, ногу ей подержи!

Надежда Петровна, не мешкая ни минуты, сделала новый надрез, за ним еще и еще.

— Все, моя милая, все, моя хорошая, успокойся. Все уже, все!.. — прошептала она.

Тоня затихла.

Распухшая как колода нога на глазах становилась тоньше, худела. Крови так и не показалось, и второй нож, лежавший наготове, не понадобился.

— Да, да, Михал Михалыч, уменьшается... Видно, как опухоль спадает, — заикаясь от волнения сказал Бочкарев. — Теперь главное как следует обработать рану, — повторил он слова доктора. — Не жалеть перекиси водорода.

Надежда Петровна сделала все так, как приказал врач: дважды промыла перекисью рану, вложила туда смоченную в марганцовке марлю и не туго забинтовала.

— Попросите больную пошевелить пальцами и подвигать стопой... — Бочкарев не заметил, что, повторяя слова доктора, называет Тоню «больная».

Тоня была в сознании и слышала, что сказал Бочкарев. Она попробовала пошевелить ногой и обрадовалась: она могла двигать большим пальцем; правда, очень немного, с трудом, но могла. Стопой она тоже чуть-чуть покачала — взад-вперед.

— Михал Михалыч! Стопа и один палец работают! — крикнул в трубку Бочкарев.

— Отлично!.. Значит, заработают и остальные... Да, передайте больной, что ее нога разболится сильнее. Не пугайтесь, это будет означать, что нога из полумертвой опять стала живой.

— Сейчас скажу... Тонечка! — Бочкарев зачем-то закрыл трубку ладонью. — У тебя скоро может довольно сильно разболеться нога, по доктор сказал, что это очень хорошо...

— Что ж тут хорошего?.. — Тоня поморщилась.

— Про кофе и водку не забыли? — спросил доктор.

— Сейчас поднесем, — не теряя радостного чувства, ответил Бочкарев. — О-бя-за-тельно!

— Дайте обезболивающее. Если нет понтапона, пусть примет анальгин.

— Понял вас... Огромное спасибо, Михал Михалыч, — с чувством сказал Бочкарев.

— Это жене старшины, запамятовал как ее величать, спасибо скажите. И от меня передайте. Героическая женщина!.. Кстати, как там у вас погода? Метет по-прежнему?

— Бушует, Михал Михалыч.

— А у нас вроде начинает затихать. Как только заваруха кончится, немедленно прилечу.

«Заваруха» на заставе кончилась через три часа. Пурга утихла так же внезапно, как и началась. Перестало дрожать стекло в канцелярии, улегся трое суток мотавшийся снег. Выглянуло солнце. Оно как-то недоуменно и неодобрительно взирало с высоты на то, что натворила за эти дни природа.

С заставы немедленно вышли наряды — встречать и сменять тех, кто застрял на границе.

Первым вернулся на заставу наряд, который проверял Невиномысский. Все изрядно натерпелись почти за трое суток, обросли, но старались держаться бодро.

— Товарищ старший лейтенант! Пограничный наряд выполнял приказ по охране государственной границы Союза Советских Социалистических Республик. За время несения службы признаков нарушения границы не обнаружено.

— Благодарю за службу! — начальник заставы чуть помедлил и улыбнулся. — Все в порядке?

— В порядке, товарищ старший лейтенант!

— Добро!.. А теперь в баню и отдыхать!

— Есть в баню и отдыхать! — весело ответил старший наряда.

— Разойдись!

Никто, однако, не уходил: хотели узнать о самочувствии жены начальника.

— Спасибо, лучше. Про операцию вы уже, наверно, знаете... Через полчаса должен прилететь доктор. Вертолет уже в воздухе.

— Может быть, Антонине Кирилловне мою «Спидолу» дать, пускай музыку послушает, — со стороны младшего лейтенанта это была большая жертва, и Бочкарев оценил ее.

— Большое спасибо, Владимир Павлович. Но мне кажется, ей сейчас нужен абсолютный покой.

Вертолет прилетел вовремя. Доктор Седых, большой, грузный, с выбивающимися из-под шапки седыми вихрами, в мешковато сидевшем на нем полушубке, тяжело спрыгнул с лесенки вертолета. За ним сошла миловидная молодая женщина в штатском с докторским чемоданчиком в руке.

— Здравия желаю, товарищ подполковник! — приветствовал начальник заставы.

— Здравствуйте, дорогой... Как больная? Впрочем, вижу по вашему улыбающемуся лицу, что получше. Ну, ведите нас к ней... Это Нина Николаевна, не знакомы? — доктор показал на молодую женщину. — Наша операционная сестра.