Александр Сапсай - Семейная реликвия. Месть нерукотворная

— Олег! — еле слышно, прослушав это сообщение, проговорила Ольга. — Ты все понял? Тебе все ясно?

— Что все-то? — промямлил, слегка испугавшись, тот. — Что слышал, то и понял, — отхлебывая очередной глоток кофе, уже более уверенно сказал Олег. — Ясно мне все, как никогда. А что, собственно, как ты думаешь, мне должно быть ясно?

— А то, во всяком случае, что это, уверяю тебя, нам Спас сигнал подает. Обманул меня все-таки этот Вогез. Я так и думала, так и знала. Спас у него конечно же был. А ведь я почти поверила его вранью. Знал, подлец, где. Знал, у кого он все время был. Все знал от начала и до конца, негодяй. А бубнил, что еще, мол, нужно работать над этим вопросом. Всем нам сообща, и моя помощь ему, негодяю, в этой связи, дескать, очень и очень нужна. А без этого он якобы даже не готов еще принять окончательное решение. Ведь так именно все и говорил, веришь, всего лишь несколько дней назад. А я-то, дура, и впрямь поверила. И кому поверила? Бандиту. Уголовнику отпетому. Он тень на плетень наводил, врал безбожно, а я слушала, идиотка, уши распустив. Действительно, бестолковая я, прав был Хван, — вдруг вновь вспомнив школьного математика, проговорила в сердцах Ольга, зримо представив одиноко сидящего в темной комнатке на колченогом стуле и смотрящего в никуда своими узкими, замутненными карими глазами с красной поволокой Максима Петровича с его непременной «Беломориной» в уголке рта.

— Да какой там Спас? Ты, дорогая моя, думаешь, что говоришь? — довольно громко и раздраженно сказал Олег. — Причем здесь, задумайся, поразмысли головкой, Спас? И почему все время Спас да Спас? Надоело, ей-богу. Как что, так Спас. Как будто у нас с тобой, кроме этой иконы, и дел нет своих никаких и заняться совсем нечем. Только и живем тем, что ищем черную кошку в темной комнате, заведомо зная, что ее там нет, — неожиданно вспомнил он часто повторяемое высказывание китайского мудреца. — Поверь мне, что наверняка не из-за Спаса расстреляли этого бедолагу. Здесь, думаю, замешаны, как всегда, деньги. Большие деньги. Ведь этот Дед, ты не хуже меня знаешь, и даже диктор об этом сказал, который на все сто процентов никогда Вогеза в глаза не видел и не слышал даже о существовании такого криминального авторитета, был значительным воротилой отечественного бизнеса. Понимаешь, поверь мне, обыкновенная криминальная разборка. Очередной передел собственности. А возможно, это менты его шлепнули. ОМОН какой-нибудь или СОБР. Сама знаешь, такое сейчас тоже часто бывает. Отстреливают бандюганов, как волков охотники. И правильно делают, надоел людям беспредел многолетний. Хватит. Так что помяни мое слово: обыкновенная криминальная разборка, а возможно, и с участием милиции или фээсбэшников. Ты что, думаешь, среди них мало народа «крышует», что ли?

— Понимаешь, моя дорогая, — продолжал Олег, сам заводясь от своих слов, как многие известные ораторы — популисты или лидеры партий, привыкшие общаться с большой аудиторией слушателей и пытающиеся к тому же произвести на людей одновременно сильное впечатление и оказать соответствующее влияние. Но, в отличие от такой категории людей, Олега больше всего заводило отсутствие понимания, казалось бы, самых простых и общеизвестных тезисов и фактов. Что касается большой аудитории, то, в отличие от жены, он терпеть не мог чтения лекций или выступлений с трибуны. К тому же Олег органически не переваривал театральных эффектов, жестов и присущей актерам манеры пускать людям пыль в глаза. Считал, что в жизни все актеры, но только худшие из них попадают на сцену.

— Ты и сама не хуже меня знаешь, — допив свой утренний сок, дальше разглагольствовал он, — что сейчас весь криминалитет страны, который, как раньше говорили, в Отечественную войну сдал Одессу и оккупировал Ташкент, не только за деньгами устремился в Москву, но и во власть решил рвануть изо всех сил. А это ни для кого хорошо не кончится. Для них, помянешь меня, тем более. Перестреляют всех, кто на эту дорогу встал и встанет. Пострадают и правые и виноватые, и добрые и злые, и молодые и старые. Все, уверен, пострадают от этой необъявленной гражданской войны за власть и деньги. Еще как уверен. Так всегда было и так будет. И не только в нашей стране, объявившей себя частью цивилизованного мирового и европейского пространства, но и везде. Вспомни историю. Сталина, которого в последнее время люди неспроста стали так часто поминать незлым, тихим словом. Когда после войны у людей на руках море оружия скопилось, разные там «черные кошки» развелись, работать за четыре года многие фронтовики отучились вовсе, а другие, молодыми на передовую ушедшие, вообще, кроме как в атаку ходить, ничего и не умели, да и не могли уметь… Что он сделал тогда, а? Как поступил с бесчисленными ворами в законе? Не знаешь? А неплохо было бы знать, особенно тебе — историку, профессору, завкафедрой. Ведь, надо прямо сказать, обстановочка в стране в тот замечательный период была не чета нашей сегодняшней…