Йен ПИРС - Гибель и возрождение

Аргайл с упреком посмотрел на нее.

– Я думал, ты держишь руку на пульсе. Питер Буркхардт. Крупнейший специалист по иконам. Законодатель цен в этом секторе. Какую цену он назовет, столько икона и будет стоить на рынке.

– Ты с ним знаком?

– Только заочно. И слава Богу. Он зол, как овчарка. Француз.

– И где он живет?

– В Париже. Держит галерею на Фобур-Сен-Оноре уже несколько десятилетий.

– А сейчас он находится в Риме?

– Видимо, да. У него была стычка с Менцисом. Однажды у них вышел спор – кажется, из-за жидкости для смывания краски, – и они до сих пор не могут помириться.

Флавия съела несколько ложек супа, обдумывая услышанное.

– Значит, у нас есть специалист по иконам, который день назад точно был в Риме. Орден принимает решение не продавать икону, и ее тут же похищают. Тебе это о чем-нибудь говорит?

– Пора переключить внимание с Караваджо на православные иконы. И спросить Менциса, почему он ничего не сказал о Буркхардте. Проверь багаж Буркхардта. Только учти: у него отличная репутация, которой он не станет рисковать. Я допускаю, что он мог посмотреть сквозь пальцы на сомнительное происхождение иконы; в принципе все иконы попадают в руки дельцов не совсем честным путем. Но чтобы он сам пошел на кражу…

Флавия задумчиво кивнула.

– Интересно, он знает Мэри Верней?

– Ты думаешь, он хотел купить икону и, выяснив, что она не продается, воспользовался услугами миссис Верней?

– Ну, как вариант.

– Но ты, кажется, сказала, что им не поступало предложений продать «Мадонну»?

– Да, к сожалению. И все-таки я попытаюсь разыскать этого человека. Ты дал мне наводку. Спасибо.

– Рад был помочь. Я не люблю, когда ты грустишь. А в монастыре есть прогресс?

Она усмехнулась:

– Да, благодаря настойчивым расспросам Альберто мы выяснили личность преступника. К несчастью, он в бегах.

– Молодец! – похвалил карабинера Аргайл. – И кто же это?

– Пресвятая Дева! У нас даже есть свидетель.

– Что?

Флавия пояснила. Аргайл серьезно покачал головой:

– Нет, синьора Грациани не права. Достаточно взглянуть на лицо на иконе. Разве по нему не видно, что она в принципе не способна причинить кому-нибудь зло? Нет. Наверное, кому-то очень удобно свалить всю вину на нее, – решительно заявил он.

– Ты полагаешь?

– Да. А вы выяснили, зачем отец Ксавье отправился в церковь в такую рань?

– Разве священник должен оправдывать свое пребывание в церкви? Вероятно, он хотел помолиться. Я узнала: у них тут недавно случился раскол. А может быть, это я напугала его предупреждением о налете, и он решил лично сторожить церковь.

– А Мэри Верней по-прежнему у тебя на подозрении?

– Естественно, как же иначе? Но удар по голове был нанесен с большой силой – вряд ли это она. Однако я могу ошибаться, и мы все равно будем держать ее в поле зрения. Ты сейчас куда?

– Опять на работу.

– Может, зайдешь в магазин? У меня точно не будет ни минутки свободной.

Аргайл вздохнул:

– А ты обещаешь, что придешь ужинать?

Она кивнула:

– Обещаю.

– Ну ладно, тогда я что-нибудь приготовлю. Только не жди от меня особых изысков.

Разглядывая картины, Мэри Верней приходила в себя после беспокойно проведенного утра. Теперь, когда полотна старых мастеров перестали волновать ее как объект кражи, она даже начала получать удовольствие от их созерцания, хотя, конечно, привычки давали о себе знать. Увидев прелестный маленький холст Фра Анжелико, она с трудом удержалась, чтобы не проверить надежность сигнализации и наличие решетки на окнах. Разумеется, сейчас это был совершенно абстрактный интерес, поскольку вот уже три – нет, даже четыре – года, как она забросила опасный бизнес. Ей нравилась спокойная жизнь без риска, и она не испытывала ни малейшего желания начинать все сначала. Мэри терпеть не могла людей – не только воров, но и футболистов, боксеров, политиков, – которые считали себя незаменимыми и неподвластными ходу времени. Нет хуже дурака, чем старый дурак, считала Мэри Верней, а дурой она никогда не была.

Но, возможно, ей еще предоставится такая возможность, и совсем скоро.

Утро выдалось очень бурным. В шесть часов Мэри вышла из гостиницы через задний вход, собираясь изучить окрестности монастыря. Она выбрала столь ранний час, справедливо полагая, что Джулия не сможет караулить ее всю ночь, а других людей у Флавии, похоже, нет. К тому же в это время улицы Рима пустынны, и ей будет легче заметить слежку.