Йен ПИРС - Гибель и возрождение

С незапамятных времен все деловые встречи в любой точке мира проходят по одному сценарию. Всегда имеются главный и тот, кто в действительности является таковым, а также тот, кто хочет им стать. Кроме того, есть еще их ставленники, враги и те, кто просто плывет по течению в надежде, что такая политика позволит им избежать неприятностей.

Любая деловая встреча всегда предполагает предмет обсуждения и неизменно проявляет скрытое противостояние, вынуждает участников спора принять чью-то сторону. Иногда предмет спора является по-настоящему значимым и даже оправдывает затраченную на него энергию. Но лишь иногда.

Одна из подобных встреч состоялась в сентябрьский полдень в Риме. Она проходила в большом, незатейливо обставленном помещении ветхого, покосившегося здания, характерного для района, известного в народе как Авентино.

На собрании присутствовало двадцать человек в возрасте от тридцати пяти до семидесяти пяти лет, только мужчины. В повестке дня значилось четырнадцать вопросов, но только один из них был по-настоящему важным. Собравшиеся негласно разделились на две команды, каждая из которых была готова дать решительный бой по этому вопросу и наголову разгромить противника. При этом одни считали необходимым поставить заслон несерьезным и весьма опасным, на их взгляд, нововведениям, а другие боролись с косностью традиционалистов, не способных соответствовать запросам современного общества.

«Встреча затянется до вечера», – подумал председательствующий, набрав в грудь побольше воздуха. Он от всей души надеялся, что их совместная двухчасовая молитва, предшествовавшая собранию, будет услышана и неминуемые разногласия не выльются в безобразную склоку.

Однако он сомневался в возможности столь благополучного исхода. Сознавая, что подобные мысли граничат с ересью, он иногда жалел, что Господь не послал ему более скромных желаний – тогда, возможно, его не мучил бы страх, что он, отец Ксавье Мюнстер, тридцать девятый глава ордена пиетистов [1] Пиетизм – течение в лютеранстве, возникшее в XVII–XVIII вв. – Здесь и далее примеч. пер. В оригинале «Order St. John the Pietist» – орден св. Иоанна Благочестивого – вымышленный католический монашеский орден, не имеющий, естественно, никакого отношения к лютеранству и его течениям. – Примеч. UkeMandrivnyk. им. святого Иоанна, окажется последним. Он узрел воинственный блеск в глазах оппонентов, и сердце упало у него в груди.

Возглавлял оппозицию отец Жан; он перемещал перед собой бумаги, словно танковые дивизионы, и ждал лишь сигнала, чтобы ринуться в бой. «Жан настроен на решительную битву, а ведь он не знает истинного положения дел, – с грустью отметил отец Ксавье. – Хотя, в сущности, какая разница?»

– Ну что? – твердым голосом начал он, обращаясь к членам римского отделения ордена. – Быть может, начнем?

Прошло пять часов. Истомленные долгими спорами братья потянулись к выходу. На террасе их, как обычно, ждал стол с аперитивами, но сегодня к нему подошли только несколько человек, не принимавших активного участия в непристойно жаркой перепалке. Остальные разбрелись по кельям (они больше напоминали комнаты в студенческом общежитии, но по старинке продолжали именоваться кельями): одни хотели помолиться в уединении, другие – выплеснуть негодование, распиравшее грудь.

– Я очень рад, что вопрос наконец закрыт, – пробормотал один из младших братьев – высокий, красивый камерунец отец Поль. Он произнес это без малейшей обиды, что с его стороны было большим великодушием – вопрос о его возвращении в Африку стоял в самом конце повестки и на него в который уж раз не хватило времени.

Молодой человек произнес эти слова в пространство, ни к кому в особенности не обращаясь. Услышал его только седой отец Жан, пристроившийся рядом с бутылкой перно. Он закинул голову вверх – отец Поль был выше его на добрых восемнадцать дюймов – и кивнул. Сегодняшняя дискуссия отняла у старика все силы; иногда он сам удивлялся и даже страшился той ненависти, которую будила в его незлобивом сердце реформистская деятельность отца Ксавье. Сегодня отец Жан пришел на террасу не для того, чтобы пообщаться с братьями; как ни странно, сегодня он пришел сюда выпить.

«Раньше я не позволял себе подобной горячности», – сокрушался отец Жан, так и не сумевший до конца сжиться с новой для него ролью лидера оппозиции.