Йен ПИРС - Гибель и возрождение

– Отчего же так? – заинтересовалась Флавия.

– Картину сейчас реставрируют. Этот труд взял на себя американский специалист Дэниел Менцис. Должен сказать, у него основательный подход к делу. Он заранее предупредил меня, что люди, не знакомые с технологией восстановления картин, зачастую приходят в ужас, когда видят работу в начальной стадии. Я нисколько не сомневаюсь в его компетентности, но пока на картину просто страшно смотреть. Он удалил грязь и снял старый холст с красочным слоем девятнадцатого века, и сейчас там, по-моему, вообще нечего красть.

– Может быть, у вас есть другие ценности, помимо Караваджо?

Священник замешкался с ответом лишь на секунду.

– Все, что мы имеем, представляет ценность только для нас. Для остальных людей эти вещи не стоят ничего. Кстати, вы знаете, нас уже пытались ограбить?

Флавия кивнула.

– Горький урок, – сказал отец Ксавье. – Мы всегда считали, что наша церковь должна быть открыта для всех желающих. Местные жители регулярно посещали ее. Но после ограбления мы решили закрыть вход с улицы. Я позаботился об этом, как только возглавил монастырь. Так что теперь в церковь можно попасть только со двора, но вход на территорию также закрыт для посторонних.

– У вас стоит сигнализация?

– Нет. Подобную меру сочли излишней. Я возражал, но высокий совет имеет решающее слово в таких вопросах.

Флавия встала.

– Возможно, это очередная шутка, но я сочла необходимым…

Он кивнул и тоже поднялся и пожал ей на прощание руку.

– Очень мило с вашей стороны, синьорина. В самом деле, тем более учитывая поздний час. Я приму все меры предосторожности.

На обратном пути Флавия снова заглянула в офис проведать Джулию и узнать, как она справляется с поручением. Она понимала, что делать этого не следует: нет ничего хуже, когда начальник постоянно вмешивается в работу и стоит над душой. Такое поведение только нервирует подчиненных и порождает в них неуверенность. Она помнила это по себе. И все же сердце у нее было не на месте, и она решила зайти.

– Ну как?

– Пока никак. Я просматриваю аэропорты, гостиницы, отчеты аукционеров и галерейщиков. Пока ничего важного не нашла.

– А не важного?

– Да тоже не много. Вот разве что это: вчера вечером в Италию прилетела женщина, которая в прошлом году проходила свидетелем по нашему отделу. Она была просто свидетельницей, не замешана ни в каком криминале. Скорее наоборот – оказала посильную помощь.

– И кто же это?

– Некто Верней. Мэри Верней.

У Флавии возникло ощущение, которое она испытывала всякий раз, когда чувствовала, что если ей и удастся избежать грандиозного провала, то это случится только благодаря редкостному везению, а не ее интеллектуальным способностям.

– Видимо, один из ваших отчетов случайно попал в списки иммиграционной службы. Вот они и прислали сообщение.

– Где она остановилась?

– Не знаю. Но я попытаюсь выяснить, если вы считаете это важным.

– Да, считаю. Будет тебе развлечение на всю ночь. Если понадобится, обзвони все гостиницы. И чем быстрее найдешь ее, тем лучше.

– А кто она?

– Старый друг. И очень умная женщина. Тебе она понравится.

– Ах да. Мэри Верней, – сказал Боттандо на следующее утро. – Женщина из английской глубинки. Почему она тебя заинтересовала? Она всего лишь дала показания против Форстера. Во всяком случае, так я понял с твоих слов.

– Благодаря ей мы смогли вернуть восемнадцать картин, – ответила Флавия, чувствуя, что придется сказать правду. – Естественно, я была счастлива и прекратила расследование. В конце концов, главная наша задача – возвращать утраченные ценности. Но когда все закончилось, у меня появилась абсолютная уверенность в том, что именно Мэри Верней похищала картины.

– И ты молчала? – сказал Боттандо, слегка изогнув левую бровь. Он удивился, но не сильно. Флавия немного смутилась.

– У меня не было против нее доказательств, и если бы я начала копать под нее, мы никогда не вернули бы картины. В тех обстоятельствах это была выгодная сделка.

Боттандо кивнул. Он и сам поступил бы на ее месте точно так же.

– И что? Она взялась за старое? Не очень благоразумно с ее стороны, не находишь?

– Скорее неожиданно. Она уже не так молода, и я была уверена, что она прекратила свои эскапады. Деньги на жизнь у нее есть.

Боттандо кивнул, но Флавия заметила, что он слушает ее вполуха.

– Значит, она здесь, – резюмировал он. – Ты хочешь арестовать ее?

Флавия покачала головой: