Йен Пирс: Загадка Рафаэля

Однажды Аргайлу попалась на глаза книжка какого-то психолога, посвященная постановке публичных выступлений. Чтобы создать атмосферу значительности происходящего, говорилось в книге, нужно заставить публику аплодировать и затем громко произнести следующие несколько фраз, перекрывая звук аплодисментов. Ему хотелось провести этот эксперимент много лет. Когда Аргайл упомянул о брызгах подливки, в зале послышалось шевеление, поэтому он повысил голос и продолжил в быстром темпе:

— Начиная с этого момента проследить путь картины не представляло труда.

Публика притихла. Аргайл отпил глоток воды из стакана и потянул паузу. Пусть прежние его «открытия» оказались ошибочными, но на этот раз ему действительно есть чем гордиться. Его новое открытие потребовало изрядной доли наблюдательности, интуиции и воображения. «Ведь могу же, если захочу», — подумал он.

— На аукционе тысяча девятьсот сорок седьмого года картину купил некий Роберт Мак-Уильям, шотландский врач. В тысяча девятьсот семьдесят втором году, после его смерти, картина попала на аукцион «Парсон» в Эдинбурге, где ее приобрел всего за двести двадцать гиней не кто иной, как сэр Эдвард Бирнес.

В зале наступила мертвая тишина, все ждали, что последует дальше.

— Когда я сообщил ему об этом, он очень смеялся. В какой-то момент я даже начал опасаться за его здоровье. Когда он наконец пришел в себя и смог говорить, то заверил меня, что не имел ни малейшего представления о настоящей ценности картины. Он даже не стал ее реставрировать. Она провисела у него много лет, пока в один прекрасный день к нему в галерею не явился человек, предложивший за нее цену, которая давала сэру Эдварду небольшую прибыль. Он даже нашел и показал мне запись об этой сделке. Картину купил частный коллекционер из Европы. Она оставалась в его коллекции до конца его жизни, оборвавшейся несколько лет назад.

Мы наконец приблизились к финалу, и я должен попросить у вас прощения за столь длинное предисловие. «Дело Рафаэля» широко обсуждалось, и технические эксперты до сих пор испытывают неловкость оттого, что позволили себя провести. У Рафаэля был совершенно особенный способ наложения мазков, и они не понимали, каким образом мошенник сумел подделать его технику. Полагаю, в этой аудитории вряд ли найдется человек, не осведомленный о том, как Жан-Люк Морнэ проделал трюк с подделкой. Он применил технику Рафаэля, использовал рецепты красок Рафаэля и стиль Рафаэля.

Мне очень неприятно говорить вам об этом, но он использовал… самого Рафаэля. Запись о продаже портрета Елизаветы ди Лагуна звучит так: «"Портрет женщины, копия Фра Бартоломмео" продан за три тысячи бельгийских франков Жану-Люку Морнэ». Сейчас вы можете взглянуть на него.

Фотография картины, впервые увиденная Аргайлом в римском ресторане, появилась на большом экране.

— Главное доказательство вы видите на левой руке, — продолжал Аргайл, сопровождая свои слова движением указки. — Вы видите это кольцо. — Расплывчатое изображение увеличилось. — Оно сделано в виде двух пеликанов. Они — символ семейства ди Парма. Елизавета была любовницей маркиза, и кольцо свидетельствовало, кому она принадлежит. Они даже не пытались скрыть свою связь.

Достаточно беглого сравнения двух картин, — на экране появился новый слайд, — чтобы увидеть абсолютное сходство их фона. Вот почему эксперты не сумели обнаружить подделку. Они исследовали фон, написанный самим Рафаэлем.

Морнэ требовался настоящий итальянский холст соответствующего периода и фон, который мог бы написать Рафаэль. Он даже не представлял, насколько точно выбрал материал для своих целей. Полагаю, он не дал себе труда как следует рассмотреть купленную картину. В наше время женщину, изображенную на портрете, вряд ли кто-нибудь назвал бы красавицей. Что делать? Вкусы меняются.

Морнэ очистил центральную часть холста и нарисовал свою «Елизавету». Дальнейшая ее судьба вам хорошо известна.

Реакция публики превзошла все ожидания Аргайла. Он надеялся услышать гром аплодисментов, крики одобрения, увидеть программки, летящие в воздух. Ничего этого не случилось, но результат принес ему еще большее удовлетворение. Все словно окаменели. В полной тишине Аргайл засунул доклад в карман и с громким клацаньем спустился с трибуны, стук его подбитых металлом ботинок эхом разносился по залу. Внизу его ждала Флавия, сияя от радости.

— Медленно, но верно. Какой же ты все-таки умница, — сказала она и легонько поцеловала его в нос.