Йен Пирс - Последний суд

Обычно он предпочитал слушать, а не говорить, но только не в этот вечер. Он рассказал секретарше Рукселя о своей жизни в Риме, о том, как трудно продавать живопись, и о недавнем происшествии со злосчастной картиной.

— Мне бы хотелось взглянуть на нее, — заметила мадемуазель Арманд. — Где она?

— Ах, у меня не было времени заехать в отель, — ответил он. — Простите.

Женщина недовольно сдвинула красивые брови, и Аргайлу захотелось на коленях ползти в отель за проклятой картиной, только бы эта прекрасная женщина простила его. Правда, крошечная частица его существа все еще сохранила остатки совести и была безмерно благодарна судьбе за то, что Флавия находится на расстоянии нескольких сотен миль и не видит всего этого безобразия. Он даже мысленно представлял себе выражение презрительной горечи у нее на лице.

— Ну тогда попробуйте описать ее.

Он с радостью повиновался.

— Да, пожалуй, это та самая картина. Она исчезла около трех недель назад.

— Почему месье Руксель не заявил о пропаже в полицию?

— Он заявил, но потом решил забрать заявление обратно. Картина не была застрахована, надежды на ее возвращение он не питал и потому решил не тратить время полицейских на бесплодные поиски. Он расценил это как урок получше запирать дверь и не пускать случайных людей.

— И все же…

— Вы не только нашли картину, но еще сумели выяснить, кому она принадлежит. Месье Руксель будет очень благодарен…

Ее улыбка могла растопить чугун. Аргайл скромно опустил глаза, чувствуя себя святым Георгием, изрубившим в куски парочку драконов.

— Конечно, если вы захотите вернуть ее.

— Конечно, а как же иначе?

— Вы можете требовать вознаграждения за потерянное время и труды.

Да, наверное, мог бы, но проснувшийся в нем рыцарский дух с негодованием отверг эту мысль.

— А теперь, — продолжила мадемуазель Арманд, когда он встал в позу человека, для которого деньги не важны, — расскажите, каким образом картина попала к вам в руки.

Он рассказал во всех подробностях. И о Бессоне, и о Делорме, и человеке со шрамом, и о происшествии на Лионском вокзале, об убийстве Эллмана и Мюллера, о полиции, библиотеках, музеях и кураторах. Словом, обо всем. Женщина казалась страшно заинтригованной его рассказом и смотрела на него, широко раскрыв глаза.

— Так кто же все это совершил? — спросила она, когда он закончил. — Полиция кого-нибудь подозревает?

— Не знаю, — ответил Аргайл. — Я не являюсь их доверенным лицом. Но из того, что мне известно, я могу сделать вывод, что пока у них нет подозреваемого. Конечно, они заинтересовались человеком со шрамом, однако вряд ли сумеют поймать его. Может быть, в мое отсутствие всплыли новые факты, но когда я уезжал из Рима, они даже не знали, почему Мюллеру было так важно завладеть картиной. Он объяснял это тем, что она принадлежала его отцу, но его отцу принадлежали и другие вещи. В любом случае это не повод похищать ее. А у вас есть свои соображения?

— Никаких. — Женщина энергично покачала головой. — Теперь я хорошо вспомнила эту картину. Художник, кажется, не очень большой мастер, верно?

— Да, абсолютно. А давно месье Руксель приобрел ее?

— Еще в молодости. Но где он ее купил, я не знаю. Они вновь наполнили бокалы вином и сменили тему — предыдущая себя исчерпала. Жанна Арманд переключила свое внимание на самого Аргайла. Он развлек ее, вспомнив самые интересные факты своей биографии, связанные с торговлей картинами, потом выдал подборку лучших анекдотов и самых громких скандалов из мира искусства, и глаза француженки во всех нужных местах выражали ужас, удивление и смех. Иногда она смеялась вслух, когда он особенно забавно представлял анекдот, и невзначай прикасалась к его руке. Он поведал ей о своей жизни в Риме, о том, как продает и покупает картины, о том, что такое подделка произведений искусства и контрабанда.

Вот только имя Флавии ни разу не прозвучало за весь вечер.

— Теперь ваша очередь, — сказал он наконец. — Давно вы работаете на месье Рукселя?

— Несколько лет. Если вы не знаете, он — мой дед.

— Ах вот оно что.

— Я планирую его время и помогаю вести дела нескольких небольших компаний, которые он все еще возглавляет.

— У меня сложилось о нем впечатление как о крупном бизнесмене. Или адвокате. Или политике. В общем, что-то в этом роде.

— Он действительно раньше всем этим занимался, но с недавних пор отошел от дел и проводит только небольшие финансовые операции. В основном он играет на бирже, да и то больше для поддержания формы. Когда-то это было моей специальностью.