Йен Пирс - Рука Джотто

Сам он считал себя чрезмерно загруженным; границы его участка были определены в те далекие благословенные времена, когда поселок жил тихой, мирной жизнью, лишь изредка нарушаемой дракой в местном пабе или семейными ссорами. Сейчас он не видел большой разницы между своим участком в Норфолке и самыми опасными районами Лондона или даже Норвича. Констебль Хэнсон был глубоко убежден, что в этих городах внезапная смерть — рядовое явление, а грех — основное занятие населения.

Зло, обитающее в большом городе, докатилось и до его территории. В последние несколько лет вал ограблений, изнасилований, поджогов, угонов машин и прочих городских «прелестей» захлестнул сельскую местность, превратив жизнь Хэнсона в кошмар. Он только и делал, что ездил из одной деревушки в другую, принимая от жителей заявления и раздавая неискренние обещания изобличить и наказать виновных.

Вот и сейчас он ехал по очередному вызову. Джек Томпсон, преуспевающий фермер, позвонил ему и пожаловался, что сегодня утром его стадо уменьшилось на целых три коровы. Похоже, список местных преступлений пополнится теперь еще и угоном скота, мрачно размышлял Хэнсон, проезжая по поселку Уэллер со скоростью, на несколько миль выше разрешенной. Что последует дальше? Пиратское нападение? Он возмущенно фыркнул. Банда молокососов берет на абордаж речное судно под прикрытием дыма и затем топит его, обстреляв из пушек. «Меня бы это ничуть не удивило», — пробормотал Хэнсон, продолжая ехать с запрещенной скоростью.

Люди перестали признавать дисциплину, вернулся он мыслями к своей излюбленной теме. Причем не только преступники. Сельские жители сильно испортились. Кругом царит эгоизм, один только эгоизм. Он считал, что правительство подает населению плохой пример тем, что платит низкую зарплату слугам народным вроде него самого.

Ну вот что за идиот, думал он, глядя на дорогу. Ведь есть же отдельная тропинка для пешеходов. Спрашивается: зачем выскакивать на проезжую часть? Неужели не понимает, что создает опасность и для себя, и для других людей? Нет, вы посмотрите на него: встал посреди дороги так, словно она принадлежит лично ему. Одиннадцать утра, а он уже напился.

Ну, это уж слишком. Мужчина метнулся навстречу автомобилю, размахивая руками. Хэнсон врезал по тормозам и остановился, собираясь высказать незнакомцу все, что он думает о его безответственном поведении.

— Вы все-таки заметили меня, — сказал человек, подходя к автомобилю. Он выглядел совершенно трезвым, но был сильно взволнован. В его пользу говорили также приличный костюм, чистые светлые волосы и ухоженные аристократичные руки, которые он нервно сжимал.

— А вы разве оставили мне выбор, сэр? — сухо ответил Хэнсон в лучших традициях полицейского юмора. — Вам не кажется, что на тротуаре несколько безопаснее?

— Я хотел привлечь ваше внимание. Это очень срочно.

— Что вы говорите, сэр? Отчего такая срочность?

Мужчина слабо махнул рукой, указывая в сторону тропинки, находившейся в нескольких сотнях ярдов от дороги.

— Там человек, — пробормотал он.

Констебль Хэнсон не мог упустить возможность блеснуть остроумием:

— В этом нет ничего удивительного, сэр. Там стоит дом. А в домах живут люди, сэр. Если бы это был курятник…

— Да-да, я знаю, — нетерпеливо оборвал его незнакомец. — Он мертв. Вот почему я попытался остановить вас.

— Он и сейчас там? Ну, тогда нам лучше пойти взглянуть.

Хэнсон решил, что пропавшие коровы фермера Томпсона уже наверняка превратились в гамбургеры и потому могут подождать. Сообщив свое местонахождение по радиосвязи, он вырулил на тропинку и медленно поехал к коттеджу «Старая мельница». Мужчина вприпрыжку последовал за ним.

— Ну а теперь, сэр, — сказал Хэнсон, вылезая из машины, — вы, может быть, сообщите мне свое имя?

— Аргайл. Джонатан Аргайл. Я приехал сюда, чтобы поговорить с человеком, которого зовут Форстер. Когда я подошел к дому, меня никто не встретил. Дверь была приоткрыта, я вошел и обнаружил его. Думаю, он и сейчас там лежит.

— Ага! Тогда, может быть, войдем и посмотрим?

Констебль Хэнсон толкнул входную дверь и ступил в холл.

В чем, в чем, а в наблюдательности мистеру Аргайлу не откажешь. Тело, лежавшее внизу лестницы, было определенно мертвым. О причине смерти свидетельствовали неестественно вывернутая шея и кровь, запекшаяся на светлых волосах. Хэнсон знал Джеффри Форстера только понаслышке — ему было известно, что он связан с искусством и работает на людей из Уэллер-Хауса. Вернее, работал, пока мисс Бомонт не умерла.