Йен Пирс - Бюст Бернини

Проведенное Стритером расследование заставило его также почувствовать себя более уязвимым. На протяжении стольких лет он трудился не покладая рук, чтобы укрепить свое положение, но события последних нескольких дней угрожали пустить все его труды насмарку. Стритер много думал, и главная цель была ему теперь очевидна: следовало держаться тех, кто выйдет победителем в финале. А чтобы достичь этого, ему надо выяснить, кто ответственен. Тут же с невероятной быстротой начали формироваться подозрения. На последней неделе за несколько бессонных ночей Стритер сочинил бесчисленное множество самых кошмарных сценариев, однако концовка у всех была одинакова: его ждала безработица. А некоторые имели продолжение и завершались для него еще плачевнее.

И вот с обычно не присущей ему прямотой он обратился к Лангтону, когда тот вернулся из Рима. «Известно ли вам, — спросил Стритер англичанина, — кто может выиграть от смерти Артура Морзби. И кто были люди, убившие его?»

Возможно, он избрал не самый мудрый подход к потенциальному свидетелю, который еще в Риме продемонстрировал полное нежелание отвечать на какие-либо вопросы. Лангтон, проведший большую часть жизни в путешествиях по миру и в переговорах о покупке картин, имел выдающееся самообладание, чтобы его можно было подловить на коварном вопросе.

На каждый вопрос он отвечал насмешливой улыбкой. Да, говорил он, логично было бы предположить, что от смерти старика выигрывает лишь Анна Морзби. Теоретически его могли убить лишь трое, а именно: ди Соуза, который был с Морзби перед самым убийством; Дэвид Барклай, которого вызвали примерно в то время, когда произошло убийство. И наконец, сам он, почти все время находившийся вне стен музея, а потому имевший возможность проскользнуть внутрь незамеченным и сделать свое черное дело. Однако, продолжал он, успеха в расследовании не видать, если не связать каким-то образом мотив миссис Морзби с возможностью любого из вышеперечисленной троицы. Об остальных и говорить пока нечего. Хотя убийство Гектора ди Соузы в определенной степени свидетельствует о его невиновности, но он не видит здесь никакой связи с Барклаем. Что же касается его самого, то он, Стритер, запечатлен на видеопленках своих же камер мирно сидящим вне стен музея. Может, он в чем-то и виноват, но уж определенно не в убийстве Артура Морзби. Или кого-то еще, добавил он после паузы. Просто на тот случай, если кто вдруг заподозрит его.

Добиться от Лангтона толку пока не получается, мрачно думал Стритер, идя к двери, в которую кто-то настырно названивал. Но если исключить наиболее очевидных подозреваемых, полиция начнет искать им замену. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что на момент совершения убийства находился в туалете. Видеокамеры в туалетах решили не устанавливать, не желая унижать человеческое достоинство. То было роковой ошибкой. Теперь Стритер не мог отчитаться за свои действия.

— Простите, что потревожили вас, — сказала Флавия, когда дверь распахнулась.

Лангтона застать врасплох было трудно, но со Стритером все обстояло иначе. Он пробормотал нечто нечленораздельное — общий смысл сводился к тому, что ничего страшного, все в порядке, входите, пожалуйста, — и провел гостей на маленькую веранду в задней части двора. Лишь потом до него дошло, что он вполне мог дать гостям от ворот поворот, поскольку они не были наделены правом задавать ему вопросы.

— Вот так сюрприз! — воскликнула Флавия, заметив Лангтона. При виде последнего сразу же стали напрашиваться вполне определенные выводы, которых так опасался Стритер. — А я-то думала, вы в Риме. Только что вернулись, да?

Они с Аргайлом уселись и с благодарностью приняли по бокалу пива. День выдался жаркий, и Аргайл почти сразу захмелел, поэтому принимал не слишком активное участие в дальнейшей беседе. Пока Флавия начала второй раунд боя против Лангтона, Аргайл отчаянно пытался пробраться под слой гипса на ноге, в пяти дюймах от края, почесать зудящее место.

Лангтон объяснил, что в связи с происходящими событиями счел должным вернуться сюда, на тот случай, если вдруг сможет чем-то помочь.

— Так вы проделали весь этот путь, чтобы навестить своего старого друга мистера Стритера? И провести тихий субботний день у него в саду? — заметила Флавия.

Лангтон кивнул, подтверждая, что все обстоит именно так.

— Очень рада вас видеть. Нам надо многое обсудить. Если Лангтон и насторожился при мысли о том, что последует дальше, то вида не подал. Нет, напротив, он откинулся на спинку кресла, изобразив полнейшее безразличие, и ждал, что последует дальше.