Эллис Питерс - Ярмарка Святого Петра

Эвальд, вылетев тем временем за ворота, бешеным галопом мчался по предместью, а на монастырском дворе не было ни одного верхового, чтобы пуститься вдогонку. Как назло, именно сегодня шериф явился в обитель, не взяв с собой ни стражников, ни стрелков.

Зато у Корбьера стрелок был. Турстан Фаулер бросился к своему господину, чтобы помочь ему подняться. У Иво падение сбило дыхание, он не мог вымолвить ни слова и лишь указал рукой в направлении ворот и предместья. Фаулер побежал туда, а Корбьер, с трудом встав на ноги, заковылял следом. Его ободранное лицо было искажено от ярости. Преследователи выбежали на дорогу и остановились, беспомощно глядя вслед стремительно удалявшемуся всаднику. Все понимали, что, стоит Эвальду отъехать на несколько миль от Шрусбери, он укроется в лесах, словно лис в норе, и тогда ищи его свищи.

— Останови его! — вскричал Иво, задыхаясь от гнева.

Арбалет Турстана был уже натянут, и сокольничий без промедления поспешил выполнить приказ. Ему потребовалось всего лишь мгновение, чтобы вытащить стрелу, наложить ее и с громким щелчком спустить тетиву. Послышались испуганные женские крики. Многие прохожие обернулись на выстрел и тут же пригнули головы.

Эвальд, припавший к шее коня, неожиданно дернулся и, выпустив поводья, откинулся назад. Некоторое время он каким-то чудом удерживался в седле, а затем качнулся и рухнул на дорогу. Перепуганный гнедой, лишившийся своей ноши, во весь опор скакал по предместью, распугивая прохожих, но это уже не имело значения. Рано или поздно кто-нибудь поймает его и вернет хозяину.

Что же до конюха Эвальда, то, когда к нему подбежали испуганные торговцы, он был уже мертв и, скорее всего, испустил дух еще до того, как упал на землю.

— Он был моим вилланом, — заявил Иво в сторожке, куда принесли тело Эвальда. — Я имел право судить его и покарать смертью за преступление. Мне нет нужды ни оправдываться самому, ни оправдывать своего стрелка, который всего лишь выполнил мой приказ. А сейчас все мы видим, что на руке у него след не от гвоздя, а от кинжала, да и лоскуток этот, безусловно, вырван из его рукава. Разве хоть у кого-нибудь осталось сомнение в том, что именно он убил перчаточника?

Сомневаться в этом и впрямь не приходилось. Кадфаэль по просьбе Хью осмотрел тело Эвальда и окончательно удостоверился в том, что рука конюха помечена кинжалом Эана из Шотвика. Мало того, в седельной суме Эвальда нашлось кое-что явно позаимствованное в палатке перчаточника: набитый монетами кошель из тонкой кожи и две пары женских перчаток, которые конюх наверняка прихватил в подарок жене или сестрице. Конечно же, он был убийцей.

Турстан Фаулер, застреливший своего товарища, убийцей себя вовсе не считал. Он сделал то же, что сделал бы любой из лучников Прескота, получив от шерифа подобный приказ. Случившееся ничуть не помешало ему с аппетитом поужинать. По-видимому, сокольничий считал, что он обязан выполнять волю своего лорда, а остальное его не касается.

— Это я привез Эвальда сюда, — с горечью продолжал Иво, вытирая кровь с ободранного лица, — а он не только преступил закон, но и покрыл позором мое имя. Я имел право и должен был покарать его сам.

— Не стоит переживать, — лаконично заметил Прескот. — Графство избавлено от необходимости судить и вешать негодяя, что к лучшему. По-моему, преступник и сам предпочел бы такой конец. А вот выстрел, скажу я вам, был превосходный. Вашему сокольничему цены нет. Я и не думал, что можно попасть в скачущего всадника с такого расстояния.

Иво пожал плечами.

— Я знаю цену Турстану, иначе никогда бы не решился отдать подобный приказ. Стрелок поплоше мог бы, упаси Господи, задеть кого-нибудь из прохожих или поранить моего коня. Правда, я не рассчитывал на то, что Турстан сразит Эвальда наповал…

— Жаль только, — вздохнул шериф, — что теперь он не назовет имена своих сообщников. А ведь преступников вроде было двое, верно, Берингар?

— Я надеюсь, — промолвил Иво, — вы убедились в том, что ни Турстан, ни Аральд, мой младший конюх, никак не причастны к этим злодеяниям.

Обоих слуг допросили по настоянию самого Корбьера. Турстан после своей единственной промашки вел себя наилучшим образом, а Аральд был добродушным деревенским парнишкой. За время ярмарки оба завели немало приятелей среди других слуг, и все отзывались о них с одобрением. Зато Эвальд отличался угрюмым нравом и всегда держался особняком, а потому, узнав о его злодеянии, никто особо не удивился.