Диана Стаккарт - Гром среди ясного неба

Оставив сверток со скатертями, я попыталась не обращать внимания на то, как у меня кружится голова. Раньше у меня не было особого страха высоты, но мои приключения на башнях замка Сфорца явно способствовали его появлению. Таким образом, открытая, без перил, лестница заставила мое сердце биться чаще обычного. Приказывая себе не смотреть вниз, я в поисках опоры прижималась к стене и упрямо продолжала восхождение.

Когда я дошла до верха, над верхней губой у меня блестели бисеринки пота. Сделав минутную передышку, чтобы восстановить силы, я попыталась приподнять крышку люка. При этом я заметила, что та снабжена прочными металлическими петлями, вмурованными в камень кладки. В эти круглые петли легко можно было пропустить пару железных полос, что исключало возможность открыть люк, попытайся противник прорваться наверх. Однако сейчас люк открылся без особых усилий, лишь со скрипом железа и глухим ударом дерева о камень.

Понимая, что я обнаружила свое присутствие и меня могут услышать те, кто находится наверху, я на мгновение прислушалась, прежде чем сделать последние шаги и выйти на верхний уровень.

К моему великому облегчению, никто из стражников герцога Никодемо не набросился на меня, размахивая оружием. Вместо этого я оказалась одна в том месте, которое можно лучше всего назвать перекрестком между двумя открытыми дверными проемами. Проемы эти располагалась под прямым углом, и каждый открывался в узкий проход.

Каменные стены за моей спиной были частью внешних фортификационных сооружений, потому что в них я заметила знакомые мне бойницы. Выглянув в одну из них, я увидела участок леса, через который мы поехали сегодня утром. Когда я перевела взгляд вверх, мне открылась лишь гладкая каменная поверхность, из чего я заключила, что нахожусь прямо под зубчатыми стенами крепости. Шагнув направо, я окажусь над казармой.

Какой-то миг я оставалась на прежнем месте, пытаясь решить, куда мне направиться дальше. Напротив каждого окна находилась стрельчатая деревянная дверь, укрепленная железными полосами. Двери были толстыми и крепкими, лишь на уровне глаз имелось отверстие, позволяющее заглянуть внутрь. При более близком рассмотрении оказалось, что на дверях было по массивному навесному замку.

Мое сердце тотчас застучало громче обычного, как будто я вновь оказалась на винтовой лестнице. Чтобы успокоить волнение в груди, я сделала глубокий вдох. Возможно, за дверями прячутся обыкновенные кладовые, просто по велению скупого герцога они заперты на замок во избежание воровства.

Но что если за этими дверями таится нечто такое, что герцог Понтальба пожелал скрыть от посторонних глаз, например, похищенного человека, которого могли по ошибке принять за Леонардо Флорентинца?

Крадучись, как мой четвероногий друг Пио, я приблизилась к первой двери и заглянула в смотровое отверстие. Бойница пропускала внутрь маленькой комнаты достаточно света, и я разглядела деревянные ящики и бочки, громоздившиеся до самого потолка. Что там? Оружие? Зерно? Или какие-то другие съестные припасы, приготовленные на случай долгой осады?

Впрочем, какая разница. Главное, что комната забита почти до отказа и в ней нет места для пленника.

Все также неслышно ступая, я подкралась к двери следующей комнаты и заглянула в «глазок». То же самое, что и в первой комнате, те же ряды ящиков, бочек и туго набитых мешков. Третья комната ничем не отличалась от двух предыдущих. Обескураженная, я приготовилась лишь беглым взглядом заглянуть в четвертую комнату.

Когда же я все-таки заглянула в нее, то увидела, что в отличие от других она пуста, за исключением грубо сколоченной кровати, стоявшей прямо под бойницей.

Не осмеливаясь дышать, я прищурилась и обвела взглядом крошечное помещение. Что это? Неужели на кровати, накрытая ворохом одеял, лежит человеческая фигура или мне только кажется? Пока я ожидала каких-то признаков движения по ту сторону двери, казалось, прошла целая вечность, Затем, набравшись смелости, я тихонько позвала:

— Отец!

Одеяла зашевелились и я, не в силах от волнения устоять на месте, стала ждать, когда передо мной появится лицо моего батюшки.

— Отец! — снова прошептала я, теряя терпение. — Отец, это ты?

С кровати поднялся какой-то человек и, пошатываясь, заковылял к двери. Не успела я облегченно вздохнуть, как меня тут же охватила тревога. Неужели он болен? Или ранен? Ведь за это время на него могло свалиться множество самых разных неприятностей.