Гийом Прево - Семь преступлений в Риме

— Увы, никаких отметок! Невозможно сориентироваться.

Я первым ухватился за лестницу, чтобы начать спуск. У Гаэтано, видимо, выработалась привычка лазить по подобным штукам, чего нельзя было сказать ни обо мне, ни о Леонардо. Я слышал его охи и вздохи.

Мы спускались все ниже и ниже, нас обволакивали холодная сырость, непроницаемая темнота.

Наконец футов через пятнадцать мы ступили на твердую почву.

— Все в порядке? — шепотом спросил я.

— Рука сильно болит, — тяжело дыша, отозвался Леонардо.

На коленях мы продолжили путь по низкому тоннелю. Чуть дальше, левее, виднелся огонек. Вскоре проход расширился до размеров галереи, и мы смогли встать. Она оказалась высотой в два человеческих роста и проделана была в известняке. По бокам были выдолблены подобия прямоугольных выемок со стенками, в которых первые христиане хоронили своих покойников. Такие гробы поднимались до потолка, но все они были пусты. На равном расстоянии в специальных небольших нишах горели светильники, распространяя вокруг желтоватый свет.

Я уже хотел было удивиться, когда вдруг с противоположного конца галереи раздался голос Гаэтано:

— Подходите! Подходите же… Не бойтесь!

Мы двинулись дальше, опасаясь ловушки, которую он вполне мог нам устроить.

Галерея оканчивалась довольно просторной пещерой, по-видимому, когда-то служившей склепом. Над древними могилами высился свод, вытесанный уступами прямо в скале.

Оказавшись в пещере, мы увидели капитана Барбери, кардинала Бибьену и чуть в стороне, в тени, командора Сан-Спирито, которого мы узнали по традиционной одежде. Все трое, побросав оружие на пол, стояли, повернувшись к Гаэтано.

Тот находился в дальнем конце пещеры, стоя за чем-то вроде жертвенного алтаря, на котором, связанный по рукам и ногам, лежал Капедиферро. Казалось, главный смотритель улиц спал, во всяком случае, так нам хотелось думать. В ногах и у головы горели свечи. Гаэтано держал в руке кинжал, упертый острием в грудь Капедиферро и в любой момент мог пронзить его сердце.

Заметил я, что убийца подготовил себе и путь к бегству: он стоял у выхода из склепа, готовый в любой момент исчезнуть в лабиринте галерей, знакомых только ему.

— Ну-ка, кто к нам пришел? А! Молодой Синибальди и…

Леонардо вынужден был откинуть капюшон.

— И?.. — повторил тот.

— Это член городского суда, — солгал Бибьена. — Я попросил Гвидо сопроводить его сюда.

Леонардо молча поклонился, рассчитывая, что в полумраке его невозможно узнать.

— Судья, надо же… — присвистнул Гаэтано. — Я велел вам привести папу…

— Его святейшество принимает делегацию нового короля Франции. Он не может уклониться от своих обязанностей. Однако я являюсь его первым советником и имею все полномочия для…

— Этого достаточно, — прервал его Форлари. Затем, повернувшись ко мне, сказал: — У вас есть оружие?

И я, и Леонардо широко распахнули плащи, показывая, что безоружны.

— Прекрасно. Только прошу не подходить ближе: мне не хотелось бы нажать на кинжал до суда над Капедиферро.

На его лице появилась гримаса, которую игра света сделала особенно отвратительной. Ничего общего с приветливым выражением служащего Ватиканской библиотеки…

— Так на чем мы остановились? Да… Эти синьоры крайне озабочены судьбой их друга. Я их успокоил: он всего лишь усыплен… Вчера вечером он любезно ответил на мое приглашение. Он, без сомнения, рассчитывал извлечь из него для себя какую-то выгоду. К сожалению, во время короткой дискуссии он вспылил. Так что я был вынужден…

Он указал на главного смотрителя улиц, мешком лежавшего на каменном столе.

— Некоторые растения являются опасными ядами. Они либо усыпляют, либо убивают — в зависимости от используемого количества. Да вы и сами, молодой Синибальди, смогли в тот вечер убедиться в их силе. Но согласитесь, что действовал я разумно: вы живы, так же, как и тот завитой синьор, бывший утром на мессе. Кстати, как он?

Ответил опять Бибьена:

— Посол Джорджо находится под наблюдением врачей. Они уверяют, что ему уже лучше.

— Так это был посол? В отверстие я плохо разглядел. И тем не менее это является доказательством моей правоты: кара настигает лишь тех, кто этого заслуживает.

— Даже через пятьдесят лет, — заметил Бибьена.

— Вам и это известно, кардинал? Поздравляю! А впрочем, это не так уж и важно. Но здесь вы правы, мне потребовалось время. Записи Платина я нашел лишь прошлой весной. До того я считал, что мои родители умерли от какой-то заразной болезни. Зараза! Представьте, что я испытал при чтении написанного! Пришлось раздобыть кое-какие дополнительные сведения об этой Римской академии… Хорошенькая подобралась компания ученых в кавычках, отъявленных карьеристов и мошенников… Известно ли вам, что после смерти Павла Второго в 1471 году большинство заговорщиков помиловали? Так что стоит иногда заниматься свержением пап! Некоторые даже получили приличные должности… Платина, Капедиферро, многие другие… Помпонио Лето возобновил чтение лекций, академия вновь вернулась к своим привычным занятиям и порокам. К своим привычкам и порочности! Взгляните-ка, молодой Синибальди, на надпись на стене справа от вас.