Елена Довгаль - Дело мистера Болта

Джек, гордо и спокойно дойдя до уготованного ему места, встал лицом к толпе в готовности выслушать вынесенный ему приговор. Городской палач подошел к Джеку и, скрестив его руки за спиной, крепко связал их толстой колючей веревкой. Он встал рядом с Джеком, нависая над ним, словно огромная страшная тень. На палаче был большой черный колпак, закрывающий его лицо, а вместе с ним и эмоции исполнителя жестокого приговора. Вдруг неожиданно одинокий, но громкий голос судьи прорезал воздух, заставив тем самым замолчать пустой людской гул:

— Джек Кеббот, ты обвиняешься в государственной измене, воровстве, разбоях, а также расхищении могил и согласно закону, установленному в нашем государстве и утвержденному королевской властью, ты приговариваешься к смертной казни через повешение. После смерти тело твое будет висеть на центральной площади в назидание другим и по истечению трех дней будет выброшено в канаву на окраине, где находят свое пристанище все преступники, не чтившие королевскую власть.

После этих слов в атмосфере повисла секундная пауза.

— Палач, привести приговор в исполнение.

Возведя Джека на небольшой табурет, повидавший на своем веку не одну казнь, палач лихо накинул петлю на его шею. И, проверив ее на крепость, спустился с возвышения вниз, чтобы завершить начатое им кровавое дело. Джек судорожно бегал глазами по лицам толпы, будто ища кого-то. Неожиданно раздалась короткая барабанная дробь и в ту же минуту палач выбил дряхлый табурет из-под ослабевших ног Джека. Еще с минуту тело Джека билось в жестоких конвульсиях предсмертной агонии, но вот, наконец, и все…

Глупая толпа, потерявшая всякий интерес к происходящему, словно кошка к мертвой добыче, начала постепенно расходиться. Болтая, как ни в чем не бывало, о каких-то своих житейских заботах, бытовых трудностях и прочей ерунде. Ни один человек даже не задумался о том, что вот именно сейчас он сам стал свидетелем убийства. Я стоял как вкопанный, смотря на висящее тело старины Джека. Подойти к нему не было никакой возможности, предупредительные блюстители закона оставили двух стражников, чтобы и последняя часть их правосудия не была сорвана.

Тем временем пошел первый легкий снег, он падал, оставляя мокрые следы на коже и одежде, словно небо, плача, хотело очистить грязную землю. Понурый и раздавленный, я поплелся домой, оставляя навсегда за своей спиной и эшафот, и виселицу, и старину Джека.

Между тем сегодня было именно 30 октября — день, когда семейство Рэмонов устраивало то самое торжество, а если выразиться точней, прием, на который я имел честь быть приглашенным. Конечно, в связи с последними событиями моей жизни, у меня не было никакого настроения и расположения к празднованию или веселью, но все же были причины, по которым мое присутствие там было обязательным. В первую очередь, мне, конечно же, хотелось видеть мисс Маргарет, ну а во вторую, это было долгом службы. Посему, собравшись самым тщательным образом, я пожелал миссис Мотс приятного вечера и вышел из дома. Не скажу, что вечер был очень приятным, да и как иначе, ведь уже почти ноябрь — период снега и холодов. Остановив извозчика, я уселся в повозку и направился к дому Рэмонов.

— Мистер, куда едете на сей раз? — спросил меня извозчик.

— Простите, мы что, знакомы?

— Вы меня не помните? Я уже вез Вас как-то, Вы тогда еще на кладбище ехали.

— Простите, я, вероятно, действительно Вас забыл, столько времени прошло.

— Да не так уж и много, — сказал он, рассмеявшись.

— А по мне, так уже целая вечность.

— Так куда направляетесь?

— К Рэмонам, на их вечер.

— Да, говорят, там сегодня много крупных личностей съедется. Вы туда по работе?

— Какая, однако, у Вас отличная память, — сказал я, недовольно усмехнувшись, так как не очень-то мне нравилось, что кучер сует свой нос в это дело. Однако после моей усмешки, выдавшей, по всей видимости, все мое недовольство, остальную часть пути мы проехали в абсолютном молчании.

Добравшись до места назначения, я вылез из повозки и, заплатив извозчику установленную сумму, остановился на секунду, чтобы немного осмотреться. Дом Рэмонов был сегодня притягателен, как никогда. Множество гостей стекалось к этим дверям ради удовольствия и чести здесь присутствовать. Гостиная комната, окна которой как раз выходили на передний двор, уже пестрила множеством дам и кавалеров, тени которых я видел в окне. Каждые несколько минут все новые и новые повозки подъезжали к парадным дверям дома. Судя по доносящимся до моих ушей звукам музыки, веселье было еще лишь в зачаточном состоянии, но вот уже скоро оркестр разразится громкими звуками какого-нибудь вальса или веселого старинного контрданса. Постояв еще некоторое время подле дверей дома, я преодолел уже привычные для меня несколько мраморных ступеней и позвонил в дверь. Дверь открыл уже знакомый мне лакей. Сегодня он был при параде, как никогда. Я поприветствовал его и протянул свое приглашение на вечер.