Линдси Фэй - Злые боги Нью-Йорка

– А если она просто мэб, гуляет и ищет дружка-джентльмена? – выкрикнул развалившийся на скамье грубиян. – Нам ее арестовывать? Разве проституция – преступление?

С десяток мужчин рассмеялись. Двое-трое свистнули. Я молча согласился с ними.

– Ясное дело, – спокойно ответил Мэтселл. – А потом она тихо-мирно пойдет с тобой, а еще свидетели, которые дадут показания в суде, так что построй пока самую большую в мире тюрьму и дай знать, когда закончишь.

Новые смешки. А я уже во второй раз почувствовал укол интереса. Похоже, на этой работе понадобится хотя бы пару раз в день думать, а не топтаться по улицам надутым ослом.

– Но вернемся к делу: если вы начнете тащить каждую встреченную сову в участок по обвинению в проституции, я сам вышибу вас вон. У нас нет на это времени. Городские награды отменены, но если вы захотите принимать вознаграждение от довольных граждан – это ваше личное дело, – объявил начальник полиции, ведя длинным носом по исчерканной бумаге. – Мы распустили следующие инспекционные управления: улиц, парков, общественного здоровья, причалов, гидрантов, ломбардов, старьевщиков, конюшен, станций, повозок, дорог и недвижимости. Все эти люди теперь – вы. Воскресные стражи трезвости и звонари тоже распущены. Эти люди – тоже вы. Пятьдесят четыре пожарных инспектора тоже уволены. Мистер Пист, кто они теперь?

Краболицый старый мошенник в голландских ботинках вскочил на ноги, выкинул в воздух морщинистый кулак и крикнул:

– Это мы! Мы пожарные инспекторы, мы щит людской, и пусть Господь благословит старые добрые улицы Готэма! [16] Готэм – одно из прозвищ Нью-Йорка.

Аплодисменты и топот подошв, наполовину насмешливые, наполовину – одобрительные.

– Мистер Пист – из старой стражи, – кашлянул начальник Мэтселл и поправил на носу очки. – Если вам понадобится узнать, как отыскать краденое имущество, поговорите с ним.

Лично я сомневался, что мистер Пист, который только сейчас обнаружил следы яйца на своем жилете и отковыривал их ногтем, способен отыскать собственную задницу. Но я решил об этом не распространяться.

– Большинство из вас будет сегодня назначено полицейскими инспекторами, но еще открыто несколько особых должностей. Я вижу здесь много пожарных. Доннел, Брик, Уолш и Дойл, вы отвечаете за связь с пожарными дружинами, позже я назначу и других. Кто-нибудь здесь знает брызги?

Меня поразила реакция: в воздух взметнулись десятки рук. В основном опасные на вид американские мертвые кролики, британцы с татуировками и самые исчерченные шрамами ирландцы. Немцы, почти все, молчали. Тем временем в воздухе запахло грозой. Чем бы ни были эти должности, они явно обеспечивали кратчайший путь к мягкому подбрюшью Нью-Йорка.

– Не скромничайте, мистер Уайлд, – мягко добавил Мэтселл.

Я потрясенно взглянул на нашего начальника из-под полей шляпы. Минуту назад я ощущал себя совершенно прозрачным, но похоже, здорово ошибся.

Брызги, или брызгальное наречие, является курьезным диалектом жуликов, уличных воров, мордоворотов, чиркал с костями, мошенников, газетчиков, наркоманов и Валентайна. Я слышал, что оно основано на жаргоне британских воров, но будь я проклят, если имел возможность сравнить. Это не язык, скорее – код. Слова жаргона заменяют повседневную речь и используются, когда знакомый с наречием браток предпочитает, чтобы сидящий рядом очкастый счетовод занимался своим собственным чертовым делом. Само слово «брызги», к примеру, обозначает нечто, донельзя нарядное. Конечно, большинство говорящих на этом наречии мужчин и женщин – беднота. И заметная часть нашей уличной молодежи вырастают, не слыша иной речи. И потому каждый день все больше честного рабочего люда случайно использует словечки из брызг, вроде «мой кореш» или «сыграть в ящик», но это всего лишь неумелое искажение языка. Мэтселл говорил о высоком уровне познаний.

И дело не в том, что сейчас на меня пялился каждый чертов прохиндей и кролик. Я не мог сообразить, как Мэтселл узнал меня, когда из-под шляпы виднелась только нижняя часть лица.

– Сэр, я ни капли не скромничаю, – честно ответил я.

– Вы хотите сказать, что не понимаете речь собственного брата или что капитан Валентайн Уайлд солгал, когда назвал вас самым многообещающим новобранцем?

Капитан Уайлд. Ну конечно. То же молодое лицо, глубокая линия волос, тот же светло-русый оттенок, только вполовину меньше и с тремя четвертями лица. Я так стиснул зубы, что под повязкой вздрогнул незаживший ожог. Типичный Вал. Мало найти мне работу, которую я не желаю и на которую не гожусь. Все должны видеть, как я, что называется, сыграю в ящик.