Ричард Зимлер - Последний каббалист Лиссабона

Надежда — странная вещь: она допускает любые безумия. Карлос все говорит что-то, я же думаю: «Тогда нет никакой уверенности в том, что Иуда мертв. Он просто прячется где-нибудь в безопасном уголке». Карлоса я спрашиваю:

— Почему я должен верить в то, что вы мне рассказываете?

— Что ты такое говоришь? — удивляется он.

— У вас есть какие-либо доказательства того, где вы были все эти дни?

— Ты хочешь сказать, что подозреваешь меня?!

— Я подозреваю всех и каждого, пока не придет Мессия, — отвечаю я.

Он вздыхает, словно раскрывая мне истину, которую сам не желал признавать:

— Можешь спросить монашек-кармелиток.

Я решаю проверить его, назвав виновным Симона, и говорю:

— Я нашел под ногтем дяди шелковую нитку. Черный шелк… похожий на волокно из перчатки Симона.

— Симона? Ты хочешь сказать…?

— Да. Почему не он?

— Дорогой Берекия, мне кажется, что все эти смерти заставили тебя читать слева направо. Симон любил твоего дядю. Он ни за что на свете не поднял бы на него руку.

— Но в группе молотильщиков между ними наверняка возникали споры, — замечаю я.

Священник отмахивается от моего предположения.

— Споры по Талмуду и Торе могут довести до сгоряча сказанных злых слов, но они никогда не привели бы к кровопролитию. Тебе бы следовало это знать.

Карлос прошел мою маленькую проверку. Но если бы он подозревал, что я знаю о том, что нитку подсунули, не отреагировал бы он так же?

— Вы говорили об Иуде моей матери? — спрашиваю я.

— Да. Она сейчас молчит. С ней Синфа. Девочка шепнула мне, что ты сражаешься с ибуром у сеньоры Файам, и я решил, что тебе может понадобиться помощь. — Карлос склоняет голову. — Берекия, ты знаешь, кто погиб?

Я нелепо смеюсь в ответ:

— Карлос, вы никогда не перестанете меня удивлять. Гораздо проще сейчас было бы сказать, кто не погиб!

— Дом Хуан Маскареньяс, — говорит он.

Я киваю:

— Да, конечно.

Дом Хуан был управляющим в портовом таможенном доме короля и одним из общинных судей, выкупивших за золото Резу из тюрьмы Лимоэйру. Старых христиан всегда возмущало то, что новый христианин наживается на налогах с их товаров, его ненавидели сильнее всех его соотечественников.

— Как это случилось? — спрашиваю я.

— Как? Как и со всеми. К его дому пришла разъяренная толпа. Снесли с петель ворота. Он пытался убежать по крышам Маленького Иерусалима. Представляешь, удирал, как обычный еврей. Добрался до…

— Карлос, я не возьму в толк, неужели вы не понимаете! — ору я. — Для них у нас у всех растут рога и хвосты. У всех до последнего. Неважно, едим мы суп золочеными ложками или деревянными!

Наши голоса сливаются в молитве о душе Дома Хуана.

— Довольно религиозного долга, — говорю я. — Вопросы… Для начала, вы знаете человека, который помогал дяде вывозить из Португалии книги на иврите?

Карлос мотает головой.

— И никаких подозрений? — спрашиваю я.

— Никаких. Только то, что это, возможно, был кто-то из остальных молотильщиков. Господин Авраам говорил, что об этом лучше никому не знать. На случай, если их поймают.

— Тогда остается Диего… Симон и Самсон мертвы. Дядя не говорил…

— Мертвы?! — перебивает Карлос. — Но ведь ты только что сказал, что подозреваешь Симона!

— Нет, они мертвы. Я просто… просто проверял вас.

— Берекия, я должен знать правду. Мои братья по Каббале живы или же мертвы? Говори немедленно!

— Домовладелец Симона сказал, что его уволокли на площадь и обратили в прах. Тесть Самсона рассказал мне, что видел, как его схватила толпа.

Плечи отца Карлоса поникают. Он усиленно трет глаза.

— Дядя не говорил вам ничего про Хамана, — спрашиваю я, — …или упоминал какие-то странности в Диего?

— Нет, только не Диего! — восклицает он. — Ты думаешь, он может быть замешан в…

— Дядю убили ножом шохета . Кто-то, кто знал, где находится дверь люка и геница . Это мог быть только молотильщик. Или кто-то из дядиных контрабандистов, если допустить, что они тоже были посвящены в тайны моего наставника.

— А что там с Хаманом? — спрашивает священник.

— Украли последнюю Агаду дяди. Я уверен, что он нарисовал лицо Хамана с контрабандиста, предавшего его… или с кого-то, кого он подозревал в предательстве.

— При мне он об этом не упоминал, — говорит Карлос.

— Он ни о ком не говорил плохо в последнее время?

— Нет, ни о ком.

— Диего полностью был посвящен в группу молотильщиков? — спрашиваю я.

— Хочешь сказать, знал ли он о существовании геницы ?