Клод Изнер - Полночь в Часовом тупике

— Извините, пожалуйста, я без задней мысли, просто вокруг тела лежали такие странные предметы, ну я и хотел… Ну, мы, короче говоря, хотели бы раскрыть эту тайну.

— Вы — это кто? Полиция?

— Нет-нет, вы ошибаетесь, я сам по себе, просто мы расследуем это дело вместе с товарищем.

Когда Барсук встал, Жозеф с облегчением убедился, что он маленького роста. И тут же он показался каким-то менее воинственным и устрашающим.

— Ну а что там лежало вокруг трупака-то?

— Там была поддельная миниатюра, плюшевый крокодил, пакетик с зернами пшеницы и черным гравием, три больших камня, обернутых тканью, и клепсидра.

— Сколько, говорите, сидра?

— Клепсидра — это такие водяные часы. Похоже, та, что была найдена, — копия античного греческого образца. Такой сосуд с раструбом и с дырой в основании.

Он переполнен, и жидкость переливается в приемник, который расположен внизу, и по уровню в вазе видно, сколько времени прошло. Но пустая клепсидра, которую там оставили, — явно какой-то символ времени.

Уличный художник поскреб подбородок:

— Кабаре «Небытие». Стоит туда дойти, это недалеко отсюда, на бульваре Клиши, номер 34. Смотрите, интересно ведь, может, есть связь с тем типом, который сыграл в ящик.

Он водрузил узел на плечо и пошел прочь от голубого дерева, желтого полицейского и фиолетового ребеночка, от разноцветного дождя, размывающего раскрашенную нашлепку на асфальте.

Траурные ленты обрамляли вход в кабаре «Небытие», они были замаскированы ставнями с черепами. Видеть то, что внутри, полагалось только вечером посетителям — любителям сильных ощущений.

Жозеф заглянул в ближайший магазинчик бакалейных товаров.

ВДОВА ФУЛОН

Домашние консервы и варенья

Доставка на дом

Он смешался с толпой домохозяек, изучающих товар на полках с консервами. Не стал задерживаться перед полками с блинной мукой и с фосфорными удобрениями фирмы «Фальер». Повертел банку с бульоном перед пожилой женщиной, измученной ревматизмом.

— Это недорого, — шепнула старушка, — всего 13 сантимов, на нем еще можно быстренько овощной суп сварить, с краюшкой хлеба вполне съедобно получается, если в кармане пусто.

Он кивнул и пошел по ряду с чаями, печеньями, медом и уксусом. Старушка ковыляла за ним.

— Что-то впервые я вижу, как вы тут отовариваетесь. Здесь хорошее местечко, не воруют, все цены написаны. Я-то уж в этом понимаю, я ходила с тележкой, торговала овощами, зеленью, но что уж там, потом стареешь, и все… А прошлой зимой я к тому же упала… рекомендую вам шоколад «Пихан», два франка фунт, буквально тает во рту, — прошепелявила она, заговорщицки поглядывая на него.

Не имея сил сопротивляться, он взял три плитки и впихнул старушке.

— Дарю их вам. Пойдемте, я оплачу их при выходе.

Она даже покраснела от удовольствия, но для формы поломалась:

— Ох, зачем же, молодой человек, я не настолько бедна…

— Нет-нет, это честь для меня, на вашем месте могла бы быть моя мать, она тоже торговала зеленью с тележки. Возьмите, пожалуйста.

— Ну раз вы настаиваете… Это так мило… Ну тогда вам совет, никогда не покупайте у них чечевицу, она твердая, как ружейная дробь, даже когда ее битый час варишь. Зато их ветчинка за пятнадцать су просто чудо!

Когда они дошли до кассы, в руках Жозефа были пакеты с цикорием «От маркитантки», несколько жестянок сардин, кусковой сахар на веревочке, три палки уцененной колбасы — и это помимо шоколада и бульона. Он поставил все рядом с кассой — медным произведением искусства. Хозяйка явно наслаждалась звучным щелканьем клавиш. Эта пятидесятилетняя костлявая женщина со стянутыми в пучок волосами, в розовой кофте, с завлекательной улыбочкой на губах чувствовала себя царицей в своих владениях. С двух сторон от ее высокого стула на соломенных поддонах лежали круги сыра бри из Мелюна и Мо. За спиной висели связки колбас и стояли баночки с горчицей.

— Что празднуем, молодой человек?

— Да это не мне, это для мадам.

— Для матушки Ансельм?

Внезапно говор в лавке стих. Глаза всех присутствующих обратились на счастливицу, которая удостоилась такого грандиозного подарка на сумму три франка шестьдесят сантимов. Жозеф положил в карман сдачу: тоненький голосок внутри него нашептывал, что он так, глядишь, разорится. Матушка Ансельм озадаченно молчала.

— Ну в чем же я все это попру?

— Держите сумку, потом принесете, — бросила ей хозяйка.

Старушка вцепилась в своего благодетеля.