Жильбер Синуэ - Сапфировая скрижаль

Ответом послужило лишь всеобщее молчаливое недоумение.

— Феано! — с ноткой нетерпения вскричал араб. — Феано! Так называлась школа, основанная Пифагором в Кротоне, в память его жены и ученицы!

Эзра с Варгасом быстро переглянулись.

— Что ж, — раввин приосанился, — похоже, ученый воздух Саламанки пошел вам на пользу. Это прогулка по городу так вас воодушевила?

— Скорее ученики и их знания. Я подумал, раз Баруэль так упирает на университет, то именно там у меня больше всего шансов разжиться информацией. И не ошибся.

— Но к чему ведет Пифагор с его цифрами? — спросила Мануэла, зачарованно слушавшая араба.

Сарраг расхохотался.

— Нет, донья Виверо, у вас определенно талант задавать вопросы, ответ на которые вам уже известен! Разве не вы сравнили книги с девственной и оплодотворенной материей?

— Верно.

— Значит, мы попросту будем исходить из вашего утверждения. Это там, и в этом числе можно найти супруга Феано. Видите связь?

Мануэла покачала головой.

— Ну же, сеньора! Вы, такая умница! Правда не видите?

— Нет, — растерянно созналась Мануэла.

— Хорошо. Пойдемте. Сможете разобраться на месте. А вы, фра Варгас? — коснулся Сарраг руки Рафаэля. — Вы, надо полагать, догадались?

— По-моему, да.

И францисканец направился к дверям.

— Пошли в гости к супругу Феано.

Сарраг с Мануэлой уже собрались последовать за ним, как вдруг раздался сердитый голос Эзры:

— Эй! Вы забыли самое главное! — Раввин принялся обуваться.

— Самое главное, ребе?

— Меня, шейх ибн Сарраг! Меня!

На первом этаже университета за железной дверью находилась огромная библиотека. Сумеречное помещение напоминало чрево Левиафана. От дубовых полок пахло кожей и книжной пылью. Хранилище человеческого гения и человеческой глупости, науки и искусства, развернутых географических карт, астрономических таблиц… Более ста шестидесяти тысяч томов, более трех тысяч рукописей. В этих стенах находились все знания известного мира.

Мануэла подавила восторженный крик.

— Девственная и оплодотворенная материя, сеньора… — шепнул Сарраг. — Теперь вы поняли?

Они шли по длинным рядам, шагая как можно тише и с таким благоговением, словно вступили в святилище.

— Куда вы нас ведете? — поинтересовался Эзра.

— Тс-с! — прижал араб палец к губам. — Доверьтесь мне.

Тут и там напротив мраморных статуй виднелись фигуры погруженных в чтение студентов. Большая часть из них были испанцами, но и из разных стран Европы сюда приехало немало молодых людей, чтобы изучать четыре дисциплины: искусство, право, медицину и теологию. Сколько их тут? Десять тысяч? Пятнадцать? Во всяком случае, значительно больше, чем в трех других университетах, соперничавших с Саламанкой, будь то Оксфорд, Болонья или Париж.

Сарраг указал на ряд полок, возносившихся на внушительную высоту.

— Это здесь, — сообщил он таким тоном, словно открывал большой секрет. — Фра Варгас, не соблаговолите ли передать мне лестницу, что рядом с вами?

Монах подчинился.

Шейх полез вверх по ступенькам, пока не добрался до книг, отличавшихся от остальных красновато-коричневым с золотистым оттенком цветом переплета. Издав приглушенный победный крик, он схватил один из томов. Спустившись вниз, Сарраг тут же дрожащими руками принялся изучать книгу. Между страницами наподобие закладки торчал листок бумаги. Шейх раскрыл том в заложенном месте.

— Ну? — Эзра терял терпение. — Вы нам объясните наконец?

Сарраг, не отвечая, передал книгу монаху. Варгас взял листок, осторожно развернул, и на лице его тут же появилось растерянное выражение.

— Ну?.. — не унимался раввин.

Его голос, взлетевший на октаву, привлек внимание других читателей и вызвал недовольные взгляды. Шейх наконец соизволил пояснить.

— Вот, — угрюмо буркнул он.

— Я брежу! — Раввин был совершенно ошарашен. — Это еще что такое?!

— На первый взгляд это музыкальная партитура, — сказал Варгас. — И текст: «Слава и позор под саркофагом епископа».

— Это-то как раз совершенно понятно! Но вот откуда Сарраг узнал, что она здесь? Да объясните же вы нам наконец или нет?!

— Я вам все расскажу, но сперва предлагаю вернуть книгу на место и уйти отсюда, если не хотим, чтобы на нас начали еще больше обращать внимание.

Выйдя наружу, они углубились в университетский сад и плюхнулись в тень гибискуса, усыпанного яркими цветами.