Жильбер Синуэ - Сапфировая скрижаль

Сарраг с Эзрой чуть не подпрыгнули.

— Их символ — красный крест в форме меча на белом фоне — прямое производное от креста, украшавшего врата рыцарей в Иерусалиме. Одного из основателей этого ордена звали Лухан Варгас. Это мой пращур. Мой дед Мигель и мой отец, Педро Варгас, тоже были членами ордена, как и я сам до того, как вступил в орден францисканцев. — Рафаэль, немного помолчав, добавил: — Баруэль знал о моем прошлом. И упоминает об этом в тексте.

— В каком месте?

— Я знал лишь одного ангела, — процитировал Варгас.

Эзра с Саррагом не издали ни звука, а лишь расслабились. Никаких сомнений — они начали поддаваться обаянию отрока.

Рафаэль с кипой книг в руках снова уселся рядом с Саррагой и Эзрой.

— Вот, — проговорил он, водружая книги на край стола. — Тезаурус арабского языка, краткий курс математики, очерк о деятельности тамплиеров на Полуострове. И

Это уникальное произведение, в котором автор, некий анонимный сумасшедший, собрал весьма впечатляющую коллекцию всяких ритуалов и их символических обозначений. — Рафаэль обвел рукой помещение. — Не считая библиотеки в Саламанке, сильно сомневаюсь, что где-нибудь еще, кроме Ла-Рабиды, есть такие ценные книги.

— Дайте мне тезаурус, — потребовал Сарраг. — Интересно посмотреть, что в нем есть.

Монах передал ему толстенький фолиант.

— Главное — в слове «заклинание». Баруэль специально уточнил: чтобы узнать количество врат, вам понадобиться заклинание. Сильно сомневаюсь, что, не разобравшись с этим ключом, мы сможем продвинуться дальше. А вы как думаете? — обратился Рафаэль к Саррагу.

Араб, не отрываясь от тезауруса, сердито буркнул:

— Это не криптограмма, а Вавилонская башня какая-то! Эзра расхохотался:

— Отлично сказано! Вавилонская башня! — Он указал на предпоследнюю строчку: — В сердце равнины Сеннаар. Сеннаар: Бытие, XI, 1. «На всей земле был один язык и одно наречие. Двинувшись с Востока, они нашли в земле Сеннаар равнину и поселились там».

— Не пытайтесь заверить меня, что этот стих только что пришел вам на ум! — вскричал Сарраг.

— Разумеется, нет.

— Следовательно, вы знали, что Сеннаар связан с Вавилонской башней!

— Безусловно.

Араб чуть не задохнулся:

— И вы держали эти сведения при себе?!

— Для меня источник этого слова был очевиден. И я думал, что и для вас тоже.

— Скажите, ребе, — подозрительно глянул на него Сарраг, — вы, часом, не пытаетесь играть в одиночку?

— На мой вкус, у вас извращенный ум, шейх ибн Сарраг! — одарил его еврей презрительным взглядом.

Варгас решил, что пришла пора вмешаться.

— Может, продолжим, вместо того чтобы спорить?

— Продолжим? — с еще большим раздражением вскричал раввин. — И каким же образом? Пока не разберемся с этим «заклинанием», мы не продвинемся ни на шаг. Что до меня, то я отсюда пошел! — С этими словами он поднялся и направился к дверям.

— Куда вы? — вопросил Сарраг.

— Подышать воздухом!

Монах, чуть поколебавшись, поднялся следом за раввином.

— Вы пойдете? — спросил он Саррага. — Быть может, свежий воздух прочистит нам мозги.

Араб пробурчал что-то отрицательное и снова погрузился в чтение.

— Ну и зря, — заметил монах. — Нужно уметь отступать. Впрочем, как вам угодно…

Рафаэль обнаружил раввина на каменной скамье. Старик, морщась, растирал пальцы.

— Больно?

— Страдания стали моей второй натурой, — с покорностью судьбе вздохнул раввин. И добавил не без издевки: — И потом, разве я не еврей?

Рафаэль прислонился к дереву.

— Занятное замечание. Я не очень улавливаю связь.

— Потому что ее и нет. Я поддался атавистическим инстинктам моих братьев: жаловался на судьбу.

Варгас не удержался от улыбки:

— Не думал, что вы способны на такую иронию!

— А, не больно-то радуйтесь! Это не постоянное явление. День на день не приходится. — Он перестал растирать руки. — Скажите-ка, что делает такой человек, как вы, молодой, обладающий недюжинным умом, в монастыре, удалившись от мира?

— Молится. Размышляет. Пытается приблизиться к своему Создателю.

В глазах раввина промелькнуло сомнение.

— Вы уверены, что это единственные причины вашего пребывания здесь? Действительно уверены? Не был ли ваш поступок инспирирован не столь возвышенными мотивами?