Дональд Уэстлейк - Проклятый изумруд

— Ты дома!

— Посмотри, что у меня есть, — сказал он, показывая пластинку.

— Проиграй ее, — попросила мать.

— Хорошо.

Они вошли в гостиную, и Марч ставя пластинку на проигрыватель, спросил:

— Почему ты так рано?

— А-а-а! — раздраженно вырвалось у нее. — Прицепился в порту сволочь-полицейский.

— Ты опять взяла попутчиков?

— А почему нет? — горячо воскликнула мать. — В городе не хватает такси, правда? Ты бы видел этих людей на аэродроме! Они вынуждены ждать полчаса, час. Скорее можно долететь до Европы, чем доехать на такси до Манхэттена. Так что я всем приношу пользу. Клиентам плевать, они все равно платят по счетчику. А меня это устраивает, за одну поездку я получаю втрое больше. И городу помощь — это улучшает общественное мнение о нем. Всем лучше. Но попробуй, растолкуй полицейскому!

— На какой срок ты наказана?.

— На два дня. Проиграй пластинку.

— Мама, — сказал Марч, держа тонарм над вращающимся диском, — ты напрасно рискуешь. У нас сейчас и так мало денег.

— Ничего, на пластинки тебе хватает.

— Если бы я знал, что тебе запретят ездить два дня…

— Ты мог бы найти себе работу. Проиграй пластинку.

Возмущенный Марч отвел звукосниматель в сторону и уперся руками в бока.

— Чего ты хочешь? — спросил он. — Ты хочешь, чтобы я нашел себе работу на почте?

— Не обращай внимания, — внезапно смягчилась мать, подошла к нему и похлопала его по щеке. — Я знаю, скоро подвернется какое-нибудь дело. А когда у тебя есть деньги, Стэн, никто на белом свете не тратит их так широко, как ты.

— Вот именно, — успокоился Марч.

— Теперь пусти пластинку. Послушаем ее.

— Угу.

Марч опустил иглу. Комната наполнилась визгом тормозов, ревом моторов, скрежетом шестеренок в коробках передач.

Они молча прослушали ее, и, когда пластинка кончилась, Марч заявил:

— Потрясающая вещь!

— Одна из лучших, что я слышала, Стэн, — поддержала мать. — Честно. Переверни на другую сторону.

Марч взял пластинку, и тут зазвонил телефон.

— Черт побери!

— Пускай себе трезвонит, — сказала мать. — Ставь.

— Угу.

Марч перевернул диск, и телефонный звонок был заглушен диким ревом двадцати моторов, запущенных разом. Однако звонивший не сдавался, и в затишье между звуками настойчиво вплетались телефонные трели. Это жутко действовало на нервы. Гонщик, делающий повороты при скорости сто девяносто в час, не должен отвечать на телефонные звонки.

В конце концов побежденный Марч с отвращением передернулся, посмотрел на мать и снял трубку.

— Кто это? — закричал он, перекрикивая шум пластинки.

Далекий голос спросил:

— Стэн Марч?

— Слушаю!

Далекий голос что-то произнес.

— Что?!

Далекий голос заорал:

— Это Дортмундер!

— А!.. Как дела?

— Хорошо. Ты где живешь? На испытательном полигоне?

— Подожди секунду! — завопил Марч и, положив трубку, остановил проигрыватель. — Сейчас дослушаем, — бросил он матери. — Это парень, которого я знаю. Может, предложит мне работу.

— Я знала, что что-нибудь наклюнется, обрадовалась мать. — Нет худа без добра.

Марч снова взял трубку.

— Алло, Дортмундер?

— Вот теперь лучше, — сказал Дортмундер. — Что ты сделал? Закрыл окно?

— Нет, это была пластинка.

Наступило молчание.

— Дортмундер? — окликнул Марч.

— Я тут, — ответил Дортмундер, тише, чем прежде. Потом твердо продолжал: — Хотелось бы знать, свободен ли ты для работы шофером?

— Спрашиваешь!

— Встречаемся сегодня вечером в «Баре-и-Гриле» на Амстердам-авеню.

— Ладно. Когда?

— В десять.

— Буду. До скорого, Дортмундер.

Марч повесил трубку.

— Похоже на то, что в скором времени у нас будут деньги.

— Отлично, — одобрила мать. — Давай, включай.

— Угу.

Марч подошел к проигрывателю и поставил вторую сторону с начала.

— Ту-ту-у! — сказал Роджер Чефуик.

Три его небольших поезда были в движении — сновали туда и сюда по подвалу. Переводились стрелки, подавались команды, проводились всевозможные маневры. Сигнальщики выходили из своих будок и махали флажками. Вагоны-платформы останавливались в определенных местах и наполнялись зерном, чтобы немного дальше освободиться от него. Почтовые мешки грузились в почтовые вагоны. Раздавались звонки, опускались шлагбаумы, потом, после прохождения поезда, поднимались.

Вагоны прицеплялись и отцеплялись. Движение было очень интенсивным.

— Ту-ту-у! — сказал Роджер Чефуик.

Невысокого роста, худощавый, он сидел на высоком стуле за пультом управления, и его многоопытные руки летали над батареей реостатов и переключателей. Вокруг, на уровне пояса, простиралась огромная деревянная платформа, занимавшая почти весь подвал, — с игрушечными домиками, игрушечными деревьями, игрушечными горами, мостами и тоннелями.