Иоанна Хмелевская - Лесь (вариант перевода Аванта+)

Когда он снова посмотрел на часы, было уже около десяти. Рабочий чертеж шкафа был закончен. Он бросил свое занятие, вышел из служебного помещения, старательно закрепив дверь, чтобы не захлопнулась, и отправился на запланированный ужин.

Уже около двенадцати он добрел до работы крупным зигзагом — не только с полной сумятицей в голове, но и с приятным чувством достигнутой цели. Лесь не был уверен, какова же, собственно, эта цель, однако такой пустяк его не особо смущал. Беспокоило, правда, досадное и туманное ощущение, что нормальный путь на службу невозможен, ибо сторож наверняка уже закрыл ворота, и посему необходимо перелезть через два забора и забраться в окно.

Потребленный за ужином алкоголь окрылил и прибавил куражу. Форсируя второй забор, Лесь вознамерился спеть громкую и вместе с тем трогательную песню: он даже открыл рот, дабы издать чистую и внушительную руладу, однако неожиданно потерял равновесие и свалился на землю, в результате чего внезапная страсть к пению закономерно поубавилась. Наконец, он пробрался на задний двор своей собственной службы, и осталось лишь преодолеть окно на лестничную клетку. Уже будучи около окна, услышал лай и вспомнил, что у сторожа есть собака, которую ночью спускают с цепи. Собака вылетела из темных ворот с яростным лаем и понеслась прямиком на Леся.

В нормальных условиях, в средней кондиции и без всякого допинга форсирование высокого окна связано с известными трудностями и затратой времени. Сейчас же перед лицом стремительной, рычащей, гавкающей опасности, Леся подбросила явно сверхчеловеческая сила. Уже находясь по другую сторону подоконника, он услышал неоспоримые звуковые признаки пробуждения сторожа и укрылся за дверью в подвал, не понимая, почему сторож медлит, и не очень-то представлял, что произойдет, когда тот появится.

Через несколько минут пес отказался от своих претензий, а сторож не пришел по уважительной причине: он был еще пьянее, чем Лесь, и никакая сила в мире не вынудила бы его оставить дежурку. Но об этом Лесь не знал. А посему не решился подняться к себе наверх нормальным шагом, опустился на четвереньки и пополз, затаив дыхание, застывая от ужаса при каждом мощном храпе несколько ослабевшего стража.

Таким манером добирался он до своего четвертого этажа весьма длительное время и дополз совершенно измученный. Закрыл за собой дверь и привалился к ней, стараясь вспомнить страшно важное, чрезвычайно неотложное дело. Апеллировать к памяти было бесполезно. Что-то мелькало про хулиганов, а, может, про миллионера, кто-то замышлял на кого-то напасть пораньше, еще до восьми утра, и еще всякое разное в таком роде, а он должен что-то подготовить. Все было столь запутанно и мучительно, что Лесь решил сперва малость выспаться.

С большим трудом он поснимал с вешалки все рабочие халаты и устроил из них лежбище в коридоре, напротив входной двери, где ощущался слабый сквознячок. Ему было очень жарко. Рядом со своей постелью уложил найденный на столе наточенный мясницкий нож и свернутый петлей шнур — эти предметы смутно напоминали ему о чем-то весьма важном и необходимом. Потом, расставшись с большей частью своего гардероба, свалился на постель в одних плавках и заснул.

В шесть утра в квартире главного инженера зазвонил телефон.

— Ну, так как? — спросил неуверенно зав мастерской.

— Будете через полчаса на службе, как договорились?

— Через сорок пять минут, — ответил главный заспанным голосом. — У нас целый час на обсуждение деталей. Я думаю, успеем?

— Должны успеть. Ну так я без пятнадцати семь буду.

Почивающего сном праведника Леся неожиданно разбудил скрежет ключа в двери. Он уже ворочался во сне, так как в кармане одного халата лежало что-то твердое и ужасно давило Лесю бок. Хотел, было, повернуться и вдруг вспомнил все сразу, и этого всего оказалось чересчур много. Необходимость спрятаться на службе, нападение на кадровичку, хулиганы, таинственный поклонник Барбары… И голове закружился вихрь — надо было как-то действовать. С трудом приняв сидячее положение, полусонный, мало что соображающий, схватил лежащий около него ножище, увидел шнур и собрался встать, не уверенный, убегать ли ему или дождаться кадровички, которая всегда являлась на службу первая. Пока он пребывал в нерешительности, дверь отворилась и появился главный инженер.

Лесь еще не успел оторваться от полу, и взгляд его поневоле и прежде всего упал на ботинки главного инженера. Серые, итальянские, в дырочках, хорошо знакомые ботинки.