Анна Сызранова - Ненавижу женщин

– Ольга Андреевна, почему опаздываем?

Ага, мало ему представления в курилке? Он меня еще и в офисе доставать будет? Убийца! Дыхнуть на него, что ли? Я подняла на директора глаза:

– Ты Снусмумрик, вот кто! Низкорослый кривоногий мужчинка без высшего образования! Я выполняю свои обязанности вовремя и в срок, прохожу все проверки без штрафов. Чего тебе еще надо? Ты уже пять лет благодаря мне платишь три копейки налогов. Из декрета на работу я вышла, когда маленькому Петьке была всего неделя, потому что НДС не ждал. Я сижу у дырявого деревянного окна на старом стуле и даже не заикаюсь о том, что нужно поменять и то, и другое. Ты натравливал на меня Иру Харченко (царствие ей небесное, вечный покой), потому что я дала понять, что спать с тобой не собираюсь. Мне удобно приходить на работу не в 9.00, а в 9.15, потому, что жаль будить Петьку на завтрак в садике. Хочется дать ему поспать, и покормить дома. А не волочить по улице за руку с криками и матом. Я буду опаздывать, нравится Вам это или нет.

…Все это я могла бы сказать директору в лицо. Но промолчала. Зря, наверное. Если бы у меня хватило смелости сказать ему это, я бы уволилась на полгода раньше, послала бы куда – подальше этот маленький офис и осточертевшую бухгалтерию заодно. Но я промолчала. В офис ввалился румяный улыбающийся Артур, и Рустам Иванович переключился на него. Момент был упущен, потому что Артура ругать – в чисто небо плевать. Он сразу начинает искренне каяться, тряся кудрявой головой, и со всем соглашаться. Эти качества делают его бесценным в общении с капризными клиентами. Вскоре Рустам, донельзя удовлетворенный, ушел к себе в кабинет (который он делил с еще как минимум пятью сотрудниками), а Князь, улыбаясь, предложил:

– Пошли, покурим?

Я обреченно вздохнула, взяла свою пачку сигарет (все равно же мои смолить будем), чашку с кофе, и мы пошли на лестницу. Артур отобрал у меня зажигалку, в очередной раз, проявив себя джентльменом, и спросил:

– Чё такая грустная?

– Сдохнуть охота, не поверишь.

– Пить меньше надо, Оленька.

И так он это ласково и мягко сказал, что ни капельки злости на Артура у меня не возникло. А пришли благочестивые мысли, вроде того, что действительно, так и алкоголичкой стать недолго, надо притормозить.

После я заглянула в большую комнату, как я ее про себя называла, чтобы выяснить обстановку. Весь народ был уже на местах, кроме Иры. Светочка говорила с клиентом, менеджеры писали себе план поездок на сегодня (им же надо развозить биллинги и счет – фактуры). Артур беседует с клиентом по приспособлению в ухе. Программист Дымыч что-то стучит по клавишам. Только на пустом столе Иры Харченко ее портрет в траурной рамке. Мне стало жутко, и я спряталась в бухгалтерию. Утро без Харченко – хорошо, но скучно. Иметь врага на работе – все равно, что любовника, только со знаком минус. Когда тебя никто не ненавидит – жизнь спокойнее, но и тише. Враги раскрашивают картину бытия пурпуром горечи, запахом пороха, вкусом соли. Моя жизнь настолько пуста, что ее приходится приправлять даже вот такими вещами. Почему так?

Рустам забрел в мою проходную каморку, видимо, по дороге в курилку, и, остановившись у стола, начал размышлять вслух:

– Ольга Андреевна, я замечаю, что, хотя с бухгалтерскими обязанностями вы справляетесь неплохо (это что за сомнительный комплимент?), но аналитических способностей у Вас для этой должности явно не хватает.

Да что ж такое?! Люди русские? Это существо без высшего образования, именуемое директором, будет считать себя компетентным оценивать мои аналитические способности? За убогую зарплату в его распоряжении главный бухгалтер, специалист по кадрам, секретарь, юрист, финансовый директор, экономист и бухгалтер-кассир в одном лице. Недоволен он мной, как аналитиком? Может быть, мне стриптиз, прости господи, в обеденный перерыв, танцевать? Или играть в ролевые игры – ты мой раб, а я твоя госпожа – главный бухгалтер? Шлепать его папкой с приказами? А по ночам я еще могу мыть полы в офисе!

Вся буря чувств отразилась на моем, загруженном проводками, лице, и Рустам поспешно ретировался в курилку.

Время незаметно подкатилось к обеду, и Рустам Иванович, как ни в чем не бывало, предложил:

– Поехали кушать?

Мы частенько уезжаем втроем. Типа, руководящий состав отбыл принимать пищу. Наверное, именно это злило Ирку Харченко. Ей тоже хотелось быть «приближенной к столику», как в романе Фазиля Искандера. Ей хотелось забыть про частный дом и собаку в будке. И туалет во дворе. Ей хотелось ездить на машине директора на бизнес – ланч. А ездила я. Женщина старше, с маленькой грудью и не такая красивая, по мнению Иры. Отсюда ее нападки. Ей не давала покоя эта жизненная несправедливость.