Ренат Янышев - Законам Мерфи вопреки

– Скорей всего, это наш бывший ректор. Она наверняка не смогла мне простить своё увольнение. И сейчас решила мне пакостить по мелочи. То звонки непонятные…

– Что за звонки? – насторожился Серёжка.

Натка тут же навострила уши.

– Ну, были тут какие-то звонки, несколько раз. Кто-то многозначительно молчал. Сначала я не понимала. А теперь ясно – это Спирохета так развлекается. Но ничего. Я уже выяснила, где она живёт и даже телефон есть, – я потрясла для наглядности листком, что лежал рядом с трубкой. – Ей придётся прекратить эти штучки. На выходных и займусь.

– По голове бы ей настучать, твоей Спирохете, – разбушевался Верницкий. – Я чуть заикой не стал. А лучше всего в суд подать.

– Не надо в суд, – взмолилась я и поднялась из-за стола.

Сергей отправился смотреть телевизор, Наташка закрылась в своей комнате, явно что-то замышляя, если судить по выражению ее лица. Ладно, всё лучше, чем по улицам шляться. Одна сиамская устроилась на диване и стала наблюдать, как я воюю с грязной посудой.

В самый разгар битвы за чистоту, телефон зазвонил. Я наскоро протёрла руки полотенцем и схватила трубку:

– Я вас слушаю!

– Привет, Валерка! – раздался голос Ротмистра. – Извини за беспокойство. Только ты бы не могла встретиться со мной?

– Хорошо, а что за спешка? – поинтересовалась я.

– Да, неудобно по телефону, – ушёл от ответа Ротмистр. – Так как?

– Завтра у меня утром окно небольшое, часов в одиннадцать, так что если хочешь, подъезжай к институту.

Он с готовностью согласился, и я объяснила ему, как меня найти.

Закон Хеллера:

«Первый миф науки управления

состоит в том, что она существует».

В пятницу мне пришлось ехать пораньше в институт на встречу с Ланье. Однако против ожидания он не стал устраивать мне разнос, зато передал несколько книг, приобретённых им на испанской конференции. Все работы были посвящены выбранной для диссертации теме, а именно: игровым зависимостям. Мы побеседовали о том, что я хочу вынести в заключение, и вполне дружелюбно разошлись. Мне даже совестно стало за своё безделье.

Отчитав пару, я вышла на улицу, чтобы встретиться с Ротмистром. Он уже поджидал меня, фланируя вдоль институтской ограды. Погода была отличная, и мы устроились на лавочке в нашем садике. Клён, что раскинул над нашей лавочкой крону, упрямо зеленел, хотя остальные его собратья, росшие поблизости, уже вовсю расцветали красными и жёлтыми сполохами.

– Вот и я так же, – обратил моё внимание на эту аномалию Ротмистр. – Приятели уже угомонились, а я хорохорюсь, из себя молодого корчу. Валерка, не буду тянуть кота за хвост. У тебя дела, это понятно. Короче, у меня тут незадача с работой. Все обещают, да результатов пока реальных нет. А самое смешное, что считай, в Питере у меня одна ты из знакомых осталась. С кем разошёлся, кого уж нет на свете. И обратиться, выходит, могу только к тебе. Ты бы не могла дать мне пять тысяч на месяц, в долг?

– Долларов? – испугалась я.

– Нет, – усмехнулся Ротмистр. – Рублей, конечно. Хотя, если зелёными дашь, тоже не откажусь.

– Долларами не дам, – серьёзно ответила я. – А в рублях помогу.

И мы направились к развлекательному центру, находившемуся неподалёку. Там размещался ближайший банкомат. Ротмистр получил искомую сумму, расцвёл и, поцеловав мне руку, исчез в многолюдной толпе, заполонившей Московский проспект.

Наверное, можно меня назвать дурой. Мы не виделись шестнадцать лет. Я ведь не знаю, чем он сейчас дышит. Я даже не знаю где его искать, в случае чего. Да и пять тысяч на дороге не валяются. Но для меня в тот момент эти доводы не имели ни малейшего значения. Просто Ротмистр внезапно возник передо мной, как живое свидетельство юности. И эти пять тысяч стали оплатой… нет, не оплатой, а пропуском… и даже не пропуском, а возможностью соприкоснуться с тем миром. Я, наверное, не очень понятно выразилась? Ладно, проехали…

…Вернувшись в институт, я отчитала очередную лекцию и, выяснив у Людки Вереевой, своей начальственной подруги, что для меня спецзаданий нет, с чувством выполненного долга покинула родные стены.

Но расслабляться было рано. Пришла пора наведаться в гадюшник с гордым названием «Палладин». Я в четверг по телефону предупредила Пинегина, что мой визит неотвратим как тайфун. Тайфун «Валерия» – вроде неплохо звучит, а?

Хлебом-солью меня встречать не стали, а зря. Может быть, я бы и смилостивилась. В офисе несколько страждущих полюбоваться заграничными чудесами томились у столов пинегинских девиц. Я прошла сквозь строй ехидных взглядов, не поддавшись низменному желанию показать им язык. Дружелюбные кивки головой и приветливые улыбки – вот моё главное оружие.