Ирина Потанина - История одной истерии

— Вот видишь, — Настасья бежала за мной, не переставая при этом говорить, — Я ж предупреждала, что «вешалка». Почти не разговаривают, но орут. Массовый психоз.

Резко открыв дверь зрительного зала, я нерешительно застыла на пороге. На сцене полукругом стояли штук десять очень броско одетых молодых людей и девушек. Глядя куда-то в глубину зрительного зала, они сосредоточенно орали, всем своим видом выражая напряженную работу. На всякий случай я обернулась. Как и ожидалось, ничего ужасного на задних рядах не происходило.

— Всем спасибо. Сняли упражнение. Разминка закончена, — раздался знакомый бас откуда-то с первого ряда.

На несколько секунд воцарилась спасительная тишина. Загадочная молодежь, которая, видимо, и представляла актёров данного коллектива, постепенно перекочевала в зал. Ребята, переговариваясь вполголоса, опасливо косясь при этом в сторону первого ряда. Никто не улыбался. Ребята, несмотря на «веселенькие» тона своих одеяний, выглядели подавленными и растерянными. Оценивая внешний вид этих индивидуумов, я невольно подумала, что моя Настасья, выглядит еще очень даже прилично.

«Ничего», — злорадно сообщил невесть откуда взявшийся внутри меня пессимизм, — «Это только начало. Они ведь и постарше Настасьи будут…»

Я легкомысленно отмахнулась от подобных изречений, решив, что, в конце концов, у Настасьи своя голова на плечах. И будь эта голова хоть абсолютно лысой, как у одной из прошмыгнувших мимо меня актрис театра, от этого любовь к Настасье близких родственников уменьшаться не должна. От мысли, что я могла бы быть родственницей носящейся по залу лысой девице, мне стало жутковато. Да… Хотя я всю жизнь и требовала, чтобы мамочка родила мне старшего брата, все же следовало признать, что с сестрицей мне, в общем, повезло.

— Зинаида Максимовна, — робко подала голос я, привлекая внимание.

Режиссёрша поднялась, угрожающей горой нависнув над доброй четвертью зрительного зала. С поразительной для столь крупной комплекции грацией, она, не выпуская из рук пепельницу, а из зубов длинный изящный мундштук, поплыла мне навстречу. На вид ей было лет пятьдесят.

«Вот тебе и дама Гурченского типа…» — быстро мелькнуло у меня в голове.

— Детектив Кроль? — она оценивающим взглядом скользнула по моей фигуре и неодобрительно закачала головой, — Господи, ветер дунет — развалишься. Бедненькая… Ничего, будешь хорошо работать, я тебя откормлю. Будешь большая и красивая, как я!

Я вежливо кивнула, непроизвольно сделав несколько шагов в сторону выхода.

— Ты посиди пока, понаблюдай. Мне часть актёров отпустить надо. Вещи можешь повесить в шкаф. У нас жарко. Не боись, сегодня репетиция ненадолго.

Я послушно опустилась в кресло одного из рядов.

— А! — завопила режиссерша, — Всему их надо учить! Говорю же, жарко у нас!

Почти насильно она отобрала у меня сумочку и плащ и повесила их в шкаф.

— У нас же не базар, и не общественный транспорт, чтоб одетыми сидеть! — судя по тому, что Зинаида Максимовна говорила все это не мне, а своей труппе, я просто пала жертвой показательного воспитательного процесса. На подобное можно было и не обижаться. — У нас тут дом, понимаете? — продолжила режиссерша и, похоже, её слова достигли цели. Актеры согласно закивали.

— Так, кому там надо было уходить? — громогласно прорычала режиссёрша, возвратившись на свое место в первом ряду, — Кирилл и Ксения, работаете пластический эпизод в гостиной, — два силуэта отделились от толпы актеров и кинулись выставлять на сцену какие-то декорации, — Остальные — в зале. Стас, давай фонограмму.

Я мельком глянула на Настасью. Ребенок был явно в восторге. Горящие глазёнки, прикованные к сцене, просто пожирали всё происходящее. Но не это главное. Плеер, который Сестрица вынимала из ушей только в самых крайних случаях, обычно просто приглушая звук во время разговоров с окружающими, сейчас лежал, позабытый, на соседнем сидении. Кажется, Сестрице и впрямь были интересны театральные репетиции.

Зазвучала музыка. Длинноволосый, немного сутулый Киррил и коротко стриженая воздушная Ксения, оба неестественно напряженные, заняли исходные позиции. Обтягивающие одежды делали их фигуры еще более хрупкими.

— Стол подвиньте! — закричала вдруг режиссёрша, так, будто от месторасположения этого самого стола зависела судьба всего мира, — Стол подвиньте, сволочи!

Актёры переглянулись, Кирилл набрал полную грудь воздуха, явно намереваясь возмутиться. Потом обреченно махнул рукой, мол проще выполнить, чем спорить и пододвинул стол чуть левее.