Екатерина Сердюкова - Рай №2

«Если Рай и существует на самом деле, то туда я уж точно никак не попаду. Зависну в Чистилище, как говорят католики, или прямиком в Ад, в который верят православные. Но я, как атеистка, о своей жизни Там вообще не думаю. Мне бы эту, никчемную, завершить достойно. Ан нет, и тут вышла промашка. Собираясь на тот свет, люди пишут завещание и оставляют своим родственникам все ценное, что они накопили за свою жизнь. У меня же нет никого. Нет ничего. Кроме одной вещи, доставшейся мне от бабули. Для кого-то она была бы желанным, очень желанным и дорогим подарком. Я узнавала в ломбарде. Но для меня это часть памяти, которая не дарится, не продается и не разменивается».

Из дневника незнакомки

Находка

Старую тетрадь с рукописями я нашла ранней осенью 20.. года.

Первый месяц декады выдался в этом году необычайно жарким для среднестатистического сентября. Колеса детской прогулочной коляски тихо поскрипывали на гравийной дорожке. Держа под руку супруга и с умилением посматривая на мирно спавшего сына, я вдыхала напоенный теплом воздух и разглядывала окрестности.

– Бибочка.

Остановившись, муж носком ботинка сковырнул что-то на земле. Присмотревшись, я заметила маленького черного жучка с красными полосками на спине. Тот медленно полз куда-то по своим делам и даже не подозревал, что в этот момент является объектом нашего пристального внимания. Я улыбнулась. С самого детства и до сих пор все листоеды, хрущи и божьи коровки имели у супруга свое, особенное, название. А в моменты особой нежности даже я могла стать этой самой «бибочкой».

Дачный поселок вдали от городской суеты расположился вокруг озера. Зеленоватая вода уже начала подергиваться ряской и кувшинками. Звенели стрекозы. Грушевые сады, протянувшиеся вдоль домов, сбрасывали подгнивший урожай, никем не собранный. А старые железнодорожные пути между покосившегося забора, перекрытые полосатой оградой, уводили вглубь леса и словно отгораживали нашу жизнь от жизни той, которая текла в этом поселке давно, в то время, когда раздавался грохот поездов и воздух пронизывал звук паровозного гудка. Райское местечко, скажу я вам. Кстати, о рае. На завтра в моем рабочем библиотечном графике в рамках лектория выпал доклад на тему «Божественной комедии» Данте.

– А ты веришь в загробную жизнь? – спросила я мужа.

– Конечно, – неохотно ответил мой скептик. – Там рай, – и показал пальцем на небо, ставшее в час перед закатом розово-серым.

– А ад?

– А ад здесь, на земле, среди людей.

– Получается, чтобы отправить грешника в ад, его снова возвращают на землю? Реинкарнация?

– Вроде того. Чтобы он снова и снова переживал предательства, войны и мерзость, которые породило человечество среди себе подобных. Видимо, напрасно небеса подарили человеку разум. Человек разумный, – усмехнулся супруг. – « Есть сила та, что разумом зовется. И взвесить вы способны на весах добро и зло»… Почему же в среде животных нет той грязи, которую насаждают двуногие особи, якобы произошедшие от обезьян? Самка никогда не бросит своего детеныша. Стаи волков не идут завоевывать пастбища оленей. Ох, уж этот Дарвин!

Перед моими глазами встала картина: апостол Петр, в руках его связка из двух ключей, золотого и серебряного. Золотой – от рая небесного, серебряный – от земного. Рай небесный, изначальный, люди утратили уже давно, с того момента, когда Адам с Евой были из него изгнаны. А каков рай небесный, тот, в который так жаждет попасть каждый, считающий себя праведником, никто не знает. Как говорил один академик: «людям ведь не дано вернуться с того света и рассказать, каково оно там». Рай земной – ну, тоже спорный вопрос. Как он должен выглядеть, чтобы мы, люди, его узнали и сказали – да, это рай и есть?..

– А как же чистилище?

Супруг аж вздрогнул от неожиданности. Поморщился («вот неугомонная»), видимо, посчитав нашу беседу законченной.

– А, так это у Данте. Православная моя, оставь ты эти католические версии.

Свернув с дорожки, мы обошли кусты дикорастущей малины и вышли к небольшой полянке. Когда-то здесь был сосновый бор. Теперь же только редкие деревца да пни окружали разрушенную кирпичную стену, внутри которой, по периметру, еще сохранился фундамент постройки, может, частного дома, а, может, и здания многоэтажного. В строительстве домов, честно говоря, я разбираюсь не очень. Широко шагая, приспосабливаясь к походке супруга, я время от времени поглядывала на свои туфли. Сшитые из кожи молодого дермантина, на невысоком каблуке, цвета лазури, обновка была еще не разношена и немилосердно натирала пятки. Было больно, но, черт побери, модно и красиво. А в следующий момент я, едва успев заметить, как носок туфли зацепился за что-то в траве, шлепнулась со всего маху на землю. Муж не успел и рта раскрыть.