Дарья Донцова - Имидж напрокат

– А это легко, – кивнул местный главнокомандующий и включил компьютер.

Через пять минут я расстроилась:

– Камера не захватывает дверь нужной мне палаты.

– Да, она в аппендиксе расположена, – объяснил начальник, – там слепая зона.

Я молча смотрела на экран. Во все интересующие меня даты Ксения Михайлова заглядывала в отделение, где работает Нина. Один раз она принесла две большие картонные коробки и оставила их на ресепшен, в другой какие-то пакеты. Благодаря своей форме, кардинально отличающейся от «пижамок», Ксения была легко узнаваема. Она спокойно перемещалась по коридорам, разговаривала с коллегами, заходила в сестринскую. Звука у видео не было, и я не могла слышать, ведет Михайлова рабочие разговоры или пришла в свободную минуту поболтать с приятельницами. Но узнать, заглядывала ли Ксения в палату Галкиной, не получилось – ее дверь камера не ловила.

– Во, глядите, – ткнул пальцем в экран Николай Михайлович, – мамаша нашего хозяина рассекает. Как на работу приходит! Сыну помочь хочет, за порядком присматривает… И ведь не лень ей! Хотя, с другой стороны, а чем еще пенсионерке заниматься?

– Теперь давайте посмотрим записи, сделанные полгода назад, – перебила я Загорного.

– Так долго записи мы не храним, – ответил тот, – максимум месяц. Зачем больше-то.

Я приуныла. Значит, «монашку» Евдокию я не увижу. Да, была у меня такая надежда – выяснить, кто вошел ночью в палату к Бруновой.

Пока мне не везет – давняя запись не сохранилась, палата Галкиной в слепой зоне. И что теперь?

Я задумалась. Тут мне в голову пришла интересная мысль.

– Скажите, Николай Михайлович, а около тумбы А-пять красная в парке камера есть?

– На каждый картопробиватель они непременно нацелены, – заверил меня главный секьюрити.

– Можно посмотреть, что творилось около него вчера после четырех часов дня? – спросила я.

– Элементарно, – сказал Загорный.

Он поводил мышкой по коврику, почесал затылок и взялся за телефон.

– Серега, немедленно сюда!

Дверь в кабинет резко распахнулась и ударилась о стену. Я увидела на пороге высокого симпатичного парня лет тридцати пяти с радостной улыбкой на лице.

– Я! – выкрикнул он. – Звали, Николай Михайлович?

– Уймись, не шуми, – поморщился шеф. – Найди мне запись красной А-пять, вчерашний вечер, с шестнадцати. Чего-то я никак ее не обнаружу, не мастак в компьютерах.

Сергей не упустил возможности польстить боссу:

– Вы, Николай Михайлович, лучше многих во всем разбираетесь, и в ноутбуке почище меня рубите. Просто данных с А-пять нет.

Шеф нахмурился:

– Это почему?

– Гляньте А-пять на шестнадцать часов, – попросил Сергей.

Отставной полковник вцепился в мышку и разозлился.

– Ежкин матрешкин!

– Что там? – полюбопытствовала я.

– Посмотрите, – предложил Николай Михайлович.

Я подошла к его креслу и увидела на экране женщину в спортивном костюме. Она приблизилась к квадратной высокой тумбе, сняла с шеи бейджик, провела им по передней части сооружения, наклонилась, выдвинула ящик, взяла что-то и пошагала по дорожке. Загорный начал комментировать картинку:

– Шестнадцать ноль-восемь. Пробивала карточку… секунду… Регина Львовна Скоробогатова, сорок девятая палата СПА.

– Аппаратура сразу определяет личность? – восхитилась я.

– Просто человека с улицы не опознает, только если на него заведена карта в регистратуре или в отделе персонала, – уточнил Сергей. – Во, самое интересное, ноль тринадцать… Внимание!

Но перед моими глазами был один и тот же пейзаж: квадратный столбик с надписью «А-5» и дорожка. Еще в зону видимости камеры попадала часть садовой скамейки.

– Ща будет, – пообещал Сергей.

И в тот же момент в экран прыснули чем-то черным, я даже отшатнулась от монитора.

– Вот урод! – заорал Николай Михайлович.

– Знаете, кто брызнул на камеру краской из баллончика? – уточнила я.

– А то, – усмехнулся Сергей. – Конечно, Борис. Больше некому, это точно его прикол. Делать мажору нечего, мать готовенькое в рот засовывает, не пришлось ему, как мне, в Барнауле служить, ночами не спать.

– Молчать! – приказал Загорный. – Улики против парня есть?

Сергей не ответил.

– Говори, – велел босс.

– Нет, – мрачно произнес подчиненный. – Но чуйка мне подсказывает – это он. Говорю же, больше некому.

– Имеете в виду сына Надежды Борисовны? – уточнила я.

– Ага, – кивнул Сергей. – Тот еще перец – пьет, гуляет, каждый день за полночь домой возвращается. Плохо, когда золотая ложка во рту с младенчества, развращает это, человек привыкает, что ему пряники без усилий прямо в руки падают. Ну и безнаказанность к тому же. Я в пятнадцать лет под газом домой разок приперся, так мать в сарае вожжи взяла и так меня уконтрапупила, что неделю сесть не мог. Вот и спасибо ей за это, не прояви мама суровости, я мог алкоголиком стать. А Надежда Борисовна своего…