Дарья Донцова - Имидж напрокат

Через полчаса сидения на неудобном стуле со странно изогнутой спинкой я решила вновь подняться в палату Регины Львовны, но меня остановил оклик:

– Лампа, очень рада вас видеть!

Я повернула голову на звук знакомого голоса – ко мне спешила Надежда Милова. Чуть позади от нее шел мрачный бледный Борис с мученическим выражением лица. Я вспомнила, в каком состоянии «поэт» и «художник» был вчера, и поняла: парня терзает вульгарное похмелье.

– Хотите выбрать СПА-процедуру по своему вкусу? С удовольствием помогу вам, – предложила Надя. И чуть тише добавила: – Сделаю пятидесятипроцентную скидку.

Я изобразила восторг:

– Ооо! Очень щедро! Спасибо!

Милова приложила палец к губам:

– Тсс… Предложение исключительно для вас. Боречка, познакомься с Лампой Романовой. Ты вчера пришел домой, когда мы пили чай в гостиной.

Юный пьяница поднял правую руку, на запястье которой висело несколько браслетов, все с орнаментами, брелоками, и, не моргнув глазом, соврал:

– Добрый день, Лампа. Извините, вчера я так устал, что лег спать, не поприветствовав гостью, и не смог проводить вас до дома.

– Ерунда, – улыбнулась я, – меня довезла ваша бабушка. Какие у вас интересные украшения!

Борис вытянул руку.

– Нравятся?

Я покривила душой:

– Очень.

– Выбирайте любое, с удовольствием подарю, – пообещал парень.

– Ну что вы, – начала отнекиваться я, – неудобно брать дорогую вещь.

– Нет, нет, выбирайте, – настаивал парень. – Эти вещицы мой приятель делает, ювелир Степан Радченко, он…

Продолжения фразы я не услышала – мимо нас с воплем «Подождите, я тоже наверх» к лифту пронеслась женщина, размерами напоминающая бегемота в самом соку. Тетушка не видела никого вокруг и на лету задела меня массивным боком. Я пошатнулась, попыталась удержаться на ногах, но не устояла и шлепнулась на пол. Висевшая на моем плече сумка упала на плитку, раскрылась, все содержимое вывалилось наружу.

Надя кинулась ко мне.

– Лампа, вы ушиблись? Надо срочно обратиться к травматологу!

– Пустяки, – прокряхтела я, вставая, – жить буду.

– Тетка мчалась к лифту так, словно это последний самолет в рай, – рассердилась Надежда, – чуть не растоптала вас. Боречка, собери вещи!

Парень наклонился и начал подбирать то, что выпало из моего ридикюля.

– Ничего не болит? Уверены? – продолжала спрашивать Надежда. – Может, лучше сделать рентген?

– Прикольный наручник, – перебил Милову сын. – В Интернете присмотрели? Хотите купить?

Я взглянула на Борю – тот держал листок с распечатанным кадром с камеры, которую вывел из строя злоумышленник, на нем было увеличено изображение запястья хулигана и браслета с черепами.

– Изделие похоже на те, что сейчас на вас, – заметила я. – Может, тоже работа вашего приятеля? Сходная тематика и дизайн.

– Ничего общего, – возразил Борис. – И у Степана пока нет заказчиков. Он свою ювелирку дарит знакомым и просит носить, чтобы его рекламировать. Бижутерия Радченко из очень простого материала, с тем, что на фото, ее роднит только одно – в обоих случаях в качестве подвесок черепа. Никакие камни Степка не использует. Радченко мой друг, я взялся ему промоушен делать, но хорошо понимаю, манилья…

– Что такое манилья? – спросила Надежда.

Юноша снисходительно посмотрел на мать:

– В переводе с латыни manile означает ожерелье, но сейчас так называют и колье, и браслеты. Работы Степана пока сырые и не очень интересные, они вторичны, не оригинальны, а на снимке вещь другого сорта. Видите эмалевые вставки? В глазницах камушки, правда, неясно какие. А вот тут зубы волчьи торчат. Череп человеческий, а оскал хищника. Постойте! Сейчас…

Борис вытащил айфон и начал тыкать в экран пальцем.

– Дети вырастают и подавляют тебя своим интеллектом, – вздохнула Надежда. – Манилья, эмалевые вставки… Откуда он все это знает?

– Мамочка, я же учился на художественном факультете, – напомнил Боря, – у меня масса приятелей из мира искусства.

Косметолог села на стул.

– Лампа, у Боречки талант живописца, а еще он пишет стихи, но никак не может выбрать, по какой дороге пойти, что его больше манит, поэзия или живопись. Валера убеждает Борю заниматься стихосложением. Брат и сам не чужд литературы, сочиняет пьесу.

– Ага, десятый год подряд, – не отрываясь от телефона, съязвил парень, – по строчке в неделю выдает.

– Дорогой, ты же знаешь, у твоего дяди бизнес, огромная клиника в Москве. Где ему время на литературные труды взять? – мягко укорила сына Милова. – А мама считает, что внук должен подхватить знамя, уроненное ее отцом – мой дед иллюстрировал детские книги.