Дарья Донцова - В когтях у сказки

Дмитриев кашлянул.

– Тема волос на руках, конечно, очень важна и интересна, но давайте обратимся к обсуждению другого вопроса. Погибли Лена Фокина и Светлана Иосифовна. Кто их убил?

– Убил? – выдохнула Анна Семеновна. – Роман, налейте мне воды, желательно похолоднее, а то я сознания лишусь. Нам сказали, что Елена и Светлана Иосифовна скончались от аллергии, они обе не могли даже смотреть на арахис.

– И кто об этом знал? – быстро спросил Виктор.

Директор Дома здоровья взяла поданный ей барменом стакан.

– Да все. Мы отмечаем дни рождения детей, подаем к полднику торт. Сладкое заказывается соответственно вкусу ребенка, некоторые очень любят арахис. И я всегда, перед тем как воспитанники приступают к чаепитию, предупреждала: «Фокина, тебе есть этот бисквит категорически нельзя, для тебя купили шоколадное пирожное».

– Понятно, – кивнул Дмитриев, – аллергию Лены не скрывали.

– Зачем? – удивилась Анна Семеновна. – Наоборот, всех оповестили, чтобы, не дай бог, кто-нибудь не угостил девочку арахисосодержащим продуктом. Всегда так поступаю. Вот у Аглаи, например, резкая реакция на клубнику, а ей один раз подарили крем для рук «Вишенка». Помнишь, что случилось?

Девочка сидела молча, на вопрос директора ответил Алеша.

– Это я ей косметику на Восьмое марта припер. Знаю про Аглайкину напасть, но ведь на тюбике вишня была нарисована.

– А Раскова чуть Богу душу не отдала, – продолжала Анна Семеновна, – хорошо, что «Скорая» быстро приехала и ее откачали. Фокиной так не повезло.

– О проблеме со здоровьем Светланы Иосифовны Наумовой тоже все знали? – не успокаивался Степан.

Анна Семеновна замахала рукой.

– Нет, я уже после смерти учительницы услышала, что у нее, как у Елены, на арахис бурная реакция. Но Светлана ведь взрослым человеком была, за ней не требовалось смотреть, как за Леной.

Я открыла свой айпад.

– Тут не поспоришь. Детям необходимо внимание, хотя некоторые из них, например, Фокина, сами горазды за другими подсматривать. Давайте вспомним, какой была Лена. Девочка оказалась в Доме здоровья, потому что накатала на отца доносы, сначала в прокуратуру о покупке наркотиков для умирающей жены, а потом в налоговую инспекцию о каких-то финансовых махинациях. Отец назвал дочь сестрой печально известного Павлика Морозова и поспешил от нее избавиться. Очутившись в интернате, Елена попыталась кляузничать на детей. Но директор ей жестко объяснила, что не любит ябед.

– Лена сразу поняла свою ошибку, – попыталась защитить покойную Анна Семеновна, – и более стукачеством не занималась. Мы с ней помирились.

– Но дружить с Фокиной никто не хотел, – уточнил Алексей, – с ней разговаривали, а в свою компанию не звали.

– Отвратительное поведение! – рассердилась директриса. – Нужно уметь прощать, тем более что Лена искренне раскаивалась в содеянном.

Я повернула планшетник экраном к Рамкиной со вздохом:

– Ох, сомневаюсь… – А затем пояснила: – Нет, Фокина продолжала шпионить за всеми. Она, как Галя, вела дневник. Только Ларкина записывала свои мысли и переживания, а Лена – наблюдения. Например: «Десятое мая. Завьялов вернулся в корпус в пять утра. Как всегда, влез через окно котельной»; «Пятое июня. Юрий испарился днем. Не было его три часа. Потом появился. Я спросила: «Где был?» Он ответил: «Мы с Аглаей шили кукол для Вари». Но Раскова сидела одна на пляже, я ее увидела и поинтересовалась: «Не в курсе, куда Юрка смылся?» Она разозлилась: «Отвали. Не слежу за ним». Ха-ха! Еще как следит! Аглайка в Юрку влюблена по уши»; «Десятое июня. Наташка Штейн разбила в кабинете А. С. статуэтку и сбрехала Рамкиной, что видела, как фигурку уборщица кокнула. Швабру выгнали. Теперь Штейн мне за молчание лак с блестками купит».

Я закрыла планшетник.

– Еще много интересного есть в ее электронных записях.

– Судя по фразе про лак, девчонка занималась шантажом, – заметил Виктор Николаевич.

– Ну да, – согласилась я. – У каждого есть большие или маленькие тайны, и очень неприятно, если твой крохотный секретик стал достоянием общественности.

– Предприимчивая девочка, – произнесла Марина Ивановна. – А внешне ангел.

– И умом ее Господь не обидел, – заметила я. – Фокина поняла, что стукачество ей выгоды не принесет, а вот тихое вымогательство – иное дело. Сначала она шантажировала детей. Но от них много не получишь, а вот с учителей… И отнюдь не ленивая девочка открыла охоту на педагогов. Елена прекрасно владела компьютером и легко выяснила, что у преподавательницы пения есть бывший муж. Тогда она нашла его в Фейсбуке, прикинулась роскошной блондинкой, вступила с ним в переписку, стала с ним кокетничать, вызвала на откровенность и выяснила: развод у него случился из-за того, что жена оказалась лесбиянкой. Дальше – просто. В сумочку любительницы нетрадиционного секса подбрасывается письмо: «Вам привет от Кати Семеновой. Она вас любит и очень тоскует. Если не хотите, чтобы о вашей страсти узнала администрация интерната, положите пятьдесят тысяч рублей в…» И прилагался адрес. Леночка три раза откусывала у учительницы пения деньги, и в конце концов та уволилась. А другие платили и делали это вплоть до смерти Фокиной.