Дарья Донцова - В когтях у сказки

Лаврова повернулась к Звонковой:

– Галя, я тебя обожала. Подключая к телевизору Фирсовой фильм про конец света и вставляя в электронную сигарету Бунтова картридж с цитрусовой эссенцией, я считала, что мщу за тебя. Не могу поверить, что ты так притворялась в детстве. Нет, нет, Галюша, ты не могла ненавидеть меня, мы же были сестрами!

Горничная фыркнула и закусила нижнюю губу.

Марина Ивановна сцепила пальцы рук в замок.

– Услышав про Тамбовск, Володя сказал: «Нет, надо смириться. Юле не помогли ни в одной стране мира, тем более ей не станет лучше от какой-то грязи». Но я свято верила в это средство, и в конце концов муж сдался. Он купил мне все, чем я сейчас обладаю в Тамбовске, – гостиницу, интернат, парк, дом. В имении царило запустение, но я сразу поселилась здесь – хотела жить как можно ближе к озерцам. Супруг прожил с нами месяц и улетел в Москву. С тех пор он нас редко навещал. Не надо его осуждать, он устал. Я насмотрелась в больницах на родителей инвалидов. Увы, мужчины слабее женщин, они не выдерживают испытания больным ребенком. Немцы, американцы, французы, русские – все ведут себя одинаково. В клиниках в основном сидят мамы да бабушки, отцы встречаются редко. Фафайкин еще долго держался, так что он молодец, но потом все же сошел с дистанции.

Хозяйка отеля закрыла лицо ладонями.

– Я не спасла Юлю, моя дочка умерла. После ее кончины я осталась здесь – не могу бросить ее могилу. От нечего делать я занялась гостиницей, Домом здоровья. Наш брак с Володей фактически распался, но юридически мы супруги. Фафайкин не хотел разводиться, однако не так давно он встретил женщину, ставшую ему близким человеком, и, думаю, скоро попросит официального развода, чтобы заключить новый союз.

– И вы не знали, что горничная Галина Звонкова – это Галя, дочка Ларкиных? – уточнила я.

– Нет, – пробормотала Лаврова. – Была в курсе, что она выпрашивает деньги, но делала вид, будто ничего не знаю. Понимала: это она от отчаяния, сражается так за жизнь Вари. Кто, как не я, похоронившая Юлечку, мог ее понять? Потом Галина прибежала ко мне, объяснила, что разбила в ванной писательницы флакон дорогих духов. Мол, Виола обозлилась, а когда Звонкова стала умолять ее не жаловаться и рассказала о беде с Варей, закричала: «Знаю вас, мерзавцев, я книгу о таких вымогательницах, как ты, написала», – и выгнала Галю вон, не дав ей договорить. Горничная очень испугалась потерять место, вот и примчалась ко мне с рассказом о том, что собирает деньги на лечение, пообещала более этого не делать.

– Молодец! – «восхитился» действиями Звонковой Степан. – Правильная тактика, надо опередить противника.

– И вы оставили аферистку на службе, – сказала я. – Неужели не узнали ту, кого считали сестрой?

– Нет, – вздохнула Марина, – мы не встречались много лет, она сильно изменилась – поправилась, отрезала косы, покрасила волосы, губы у нее почему-то стали большими. Ведь я считала Галю мертвой, даже в голову прийти не могло, что она, живая и здоровая, бегает с тряпкой по номерам моего отеля.

Я повернулась к аферистке.

– Ну да, из светло-русой вы стали темной шатенкой, постриглись, отрезали челку, вкачали в губы гель – и вот уже совершенно другое лицо. Ну и, конечно, на руку вам сыграло то, что в Тамбовске вас помнили подростком, а сейчас вы взрослая женщина, у вас появились мимические морщины, что тоже меняет вешний вид. Да никто и не ожидал, что младшая Ларкина жива.

– Виола, вы же догадались, что я крашу волосы, спросили у меня, не темноволосая ли я от природы, – вспомнила вдруг Марина. – Меня это удивило, потому что я тщательно слежу, чтобы светлые корни не отрастали.

– Недавно вы сказали, что не скрывались, просто не афишировали, кто вы, и вдруг выясняется, что волосы красили, – неожиданно заметила Анна Семеновна.

– Сейчас многие это делают, – пожала плечами Лаврова. – Ладно, буду откровенна: не очень хотелось услышать чей-то возглас: «Ба! Маша Савина приехала!» Уже объяснила, по какой причине я вернулась в места, где провела детство, и почему осталась. Но ворошить прошлое желания не имела. Я не меняла безостановочно фамилии, не пряталась, просто стала шатенкой, чтобы не растревожить осиное гнездо. Хотя одни из тех, кто помнил меня девочкой, умерли, другие уехали. Виола, задавая вопрос про цвет волос, вы ведь знали уже кто я?

– Если честно, в тот момент у меня не имелось никаких подозрений на ваш счет, – призналась я. – Это было простое женское любопытство. Что пряди окрашены, я поняла сразу и хотела спросить, какой краской вы пользуетесь. Очень красивый насыщенный цвет, локоны ярко блестят. Обычно, если дама косит под брюнетку, у нее тусклые волосы. А вы возразили: нет, я родилась такой. И я удивилась. Понятно, почему люди скрывают пластические операции, липосакцию, но окрашивание волос… Вот тогда я впервые подумала, что вы, возможно, от кого-то прячетесь. Как я поняла, что вы от природы светленькая? Да это проще простого! У брюнеток-шатенок есть проблема – темные волосы на руках. Поэтому многие из них делают эпиляцию не только нижних, но и верхних конечностей. А у вас на предплечьях тоненький, почти прозрачный пушок. И кожа прямо фарфоровая, очень белая, такая бывает в основном у блондинок, крайне редко у тех, кто появился на свет с темными волосами.