Александр Петербургский - Случай в зелёной зоне

– Деньги… Занял у кого-то денег?..

Пришлось признаться, что да, Николаю Ивановичу я был должен. Сто рублей. Но вряд ли он, чтобы вернуть столь огромную сумму стал так рисковать. Да и, если Витька подзабыл, по причине смерти Райхерт написать не мог.

– А раньше? – прицепился Витька, – а если он опустил в почтовый ящик послание раньше? Ведь я, по моим же словам, каждодневным вниманием ящик не баловал. И где конверт? Если письмо было написано и запечатано в одном из офисов, то какие-то отметины на конверте должны сохраниться.

Конверт остался там, где был разорван. Я бросился к калитке! Но и конверт нам тоже ничего не дал.

– А если!..– повесил паузу, невыносимый Витька. – А если письмо не тебе? Ты жив? Ты жив. И это значит!..

– Значит что?..

– А то, что кто-то уже умер. А умер у нас кто? Сосед. Письмо в твой ящик было брошено по ошибке, а то, что перед тобой до сих пор не извинились, так это нужно будет как-то пережить.

– А если всё же не ошибка?..

– Значит, будем ждать, жизнь план покажет. Дождёмся следующего письма, и уж тогда!..

– А если?..

– А вот тогда и поговорим! – уворачиваясь от диванной подушки, выкрикнул задушевный друг, и, подхватив кружку с чаем, сбежал на крыльцо.

Что самое тягостное в жизни? Правильно, ждать и догонять: посадят – не посадят… Обратиться к гадалке? Не дожидаясь окончания разбирательства, удариться в бега? Обычно все у нас бегут в Америку, а там? Там за убийство срок пожизненно, у нас же – от шести и до пятнадцати… И то, на «пятнашку» ещё нужно расстараться. Так что Америка подождёт. Вопрос, как быть с запиской. Посадят – одно, а прибьют – это другое. И пусть Витька утверждает, что, кого надо, уже убили – пассивно дожидаться развязки я не могу.

Или Витька всё же прав, и для того, чтобы меня действительно убили, я плаваю слишком мелко? Нет, я не боюсь, меня подобной ерундой не запугать! Хотя и неприятно. Не дождутся!.. Конечно, хотелось бы, чтобы Витька оказался прав, и письмо с угрозой попало ко мне по ошибке, так как наши почтовые ящики рядом. Но что конкретно, помимо того, что на чужую нужду был отзывчив, я знаю о Райхерте, как о человеке? Являлся супругом Элеоноры Митрофановны, а это было по разным причинам не просто. Щедрый кредитор (об этом я упоминал). Оргий на участке не устраивал, в связях, порочащих его, замечен мною не был. Обладал хорошим вкусом, дачу, что мы сейчас можем видеть, силами прилежных зарубежных мастеров возвёл всего лишь за сезон. Дабы не тесниться, дабы было где разбить и клумбу, грядку с луком, купил сразу два участка. С удовлетворением отметив, что после строительства в кошельке что-то осталось, силами тех же гастарбайтеров засеял газон. И помимо легкомысленных кустов посадил даже ель.

Что я могу о Райхерте ещё? Из фактов больше ничего. Гадать же, выдумывать в детективном деле не профессионально, всё должно основываться на фактах. Желательно, неоспоримых. Факты же были у Витьки. Понимая, в каком я после той злополучной записки раздрае, по дороге к дому весьма предусмотрительно вновь купил к ужину два килограмма пельменей. К ним у нас нашёлся и уксус. С такой полустёршейся от древности наклейкой, что, разглядывая надпись, Витька даже умилился. И сопротивлялся лишь для вида, когда, покончив со своим килограммом, с целью получения информации я попытался взять его за грудки.

И Витька от вопросов не ушёл. Не требуя подписки, просто в случае разглашения на сторону твёрдо обещав меня прибить, прихлёбывая чай, начал повествовать о том, что ему и группе удалось «нарыть» за день.

Как я с полным основанием и предполагал, несмотря на внешнее добродушие, Николай Иванович Райхерт оказался человеком не простым. Пятьдесят один год. Среднего роста, среднего телосложения. Без особых примет. В далёкой молодости, как и большинство себе подобных, вступил в брак. По разным обстоятельствам детей не случилось. С формулировкой «любили-разлюбили…» развёлся. Проявив близорукость, не разглядев исподволь надвигавшегося финансового благополучия, жена отпустила супруга без боя, и тот. Дабы как-то заполнить освободившуюся нишу, потянулся в сторону бизнеса. Потянулся, погряз. Помните схему: «Сорок, сорок…– рубль сорок. Спички брали? Нет? Тогда с вас два с полтиной…»

Не поняли… Так в бизнесе и я. Но незабвенный Николай Иванович чего-то эдакое знал, на новой ниве как-то стало получаться. И он, с неким даже мазохистским удовольствием, с головой окунулся в мутные воды нарождавшегося в нашей стране капитализма.