Нико Воронцов - Господин адвокат

Я пожал плечами, всем своим видом давая понять, что мне нет совершенно никакого дела до чужих проблем. Со своими бы разобраться!

Человек прокашлялся, достал клетчатый платок, тщательно протер свои допотопные очки, потом высморкался и спросил:

– Какой это дом?

– Восемьдесят четвертый, – сказал я.

– Десятая квартира в этом подъезде? – снова спросил он.

– В этом, – настороженно ответил я. – А кто вам там нужен? Я живу в десятой квартире.

– Я к Вострецовым, – сообщил он.

– Так я и есть Вострецов, – сказал я.

– Неужели?! – спросил он, после чего поставил на землю портфель и растопырил для объятий руки. – Колька? Племянник? Я же дядька твой троюродный Серафим Иванович Крылатый. Не узнаешь? …Вот елки! Неужели не помнишь троюродного дядьку? – радостно кричал Серафим Крылатый на нашей кухне, ежесекундно пытаясь заключить меня в радостные объятия. – Неужели не помнишь?! Хотя где тебе помнить. Когда в последний раз виделись, ты еще под стол пешком ходил. Только-только говорить научился. Ты меня тогда все дядей Серой звал. А теперь вон какой здоровый вымахал! Как конь!

– Вы пейте чай-то. Давайте еще налью, – суетилась Татьяна. – Где вы остановились? В гостинице?

– Да в гостиницах у вас дорого-то как! Откуда же у нас такие доходы, чтобы в гостиницах селиться? – радостно объявил дядька. – Чай, в родне олигархов-то не имеем. Я, стало быть, у вас перекантуюсь.

– А надолго… – хотела было задать вопрос Татьяна, но Серафим Иванович ее перебил:

– Да, чуть не забыл. Я же подарки вам привез.

Он открыл свой изрядно потертый портфель и достал оттуда пару березовых веников.

– Вот! В бане это самая первая вещь. Да вы только понюхайте, как пахнут. Настоящие березовые, экологически чистые. У вас в городе, поди, таких нема.

– Спасибо, – сказала Татьяна. – Только напрасно вы их в такую даль везли. У нас ведь и бани-то нет.

– Никогда не понимал смысл бани, когда повсюду благоустроенные квартиры с ваннами и горячим душем, – поддакнул я.

– Вот елки! – почесал лоб дядька. – Что же мне, их теперь обратно, что ли, везти? Ведь не выбрасывать же добро!

– Ну что вы! Конечно, выбрасывать их не нужно, – сказала Татьяна. – Я ваши веники на стену повешу и какими-нибудь сухоцветами украшу. Они у меня вместо икебаны будут. Так сказать, на память о родственнике.

Прекрасно понимая всю эту ее суровую иронию, я сердито посмотрел на жену.

– Ну-ну, – недоверчиво сказал Серафим Иванович. Судя по всему, суровой иронии моей жены он так и не понял. – Значит, хозяйке я угодил. Осталось угодить хозяину.

После этих слов Крылатый хитро подмигнул мне и достал из портфеля довольно-таки внушительный пузырь с подозрительно прозрачной жидкостью.

– Что это? – оторопела Татьяна.

– Домашняя самогонка, – радостно сообщил дядька. – У вас в городе, поди, такую не достать. Гляньте, чистая как слеза. Уж поверьте мне, после нее наутро голова болеть не будет.

– Она действительно домашняя? – спросила Татьяна.

– Домашняя, домашняя, – заверил Крылатый. – Сосед на свадьбу своей дочери гнал и меня угостил. А я, видите, вам привез. Не пожалел. У нас ведь в поселке как?! Кто-то самогонку только на продажу гонит. А кто-то производит ее исключительно для домашнего потребления.

– И в чем отличие? – осторожно спросила Татьяна.

– Так для личного-то пользования завсегда вкуснее получается. А на продажу и развести всякой гадостью можно.

– Значит, разница только в этом, – догадалась Татьяна.

– Не только, – назидательно поднял вверх указательный палец дядька. – Еще и в отношении к конечному продукту. Или ты ее из хорошего сырья делаешь, или из бурды какой.

– Я смотрю, у вас в поселке самогоноварение вообще на широкую ногу поставлено, – заметила Татьяна.

– Есть такое дело, – ответил дядька. – Только от ведущих стран в этой отрасли мы все еще заметно отстаем. Вот в Шотландии как? – спросил Крылатый и тут же ответил: – У них там виски, то есть по-нашему самогонку, как и у нас, испокон веку производят. Только у них это традиционным промыслом называют, а у нас административно-наказуемым деянием кличут. Вот и получается, что у них это благородный напиток, а у нас прямое нарушение законодательства. Вот и все дела!

Серафим Иванович посмотрел сквозь запотевшее стекло бутылки и сказал:

– А только как самогонку ни назови, народ ее все равно с большой охотой потреблял и всегда потреблять будет, даже несмотря на то, что от нее, родимой, и многие наши беды проистекают. Ну что, племяша, врежем за встречу по маленькой-то?